Но Скирмунда, ослепленная материнским чувством, была глуха ко всем мольбам князя.
— Нет! Пусть что хотят делают со мной, мой стыд, мой позор, но ребёнка не отдам, он тоже мой!
Торжествующие клики жмудинов слышались уже гораздо ближе. Они успели сокрушить последнюю защиту немцев и теперь, под предводительством своих криво, стремились вперёд, на внутренний двор замка.
Князь в отчаяньи снова бросился к Скирмунде. Он знал, что если отец застанет свою дочь с ребёнком, прижитым с крыжаком, пощады не будет и употреблял теперь всё красноречие, чтобы убедить княжну вверить ему своё дитя. Но Скирмунда была неумолима. Расстаться с ребёнком казалось ей тяжелее, чем расстаться с женихом, чем расстаться с жизнью.
— Нет! Нет! Пусть убьют нас вместе. Не отдам, не отдам, — твердила она в каком-то нервном экстазе и всё плотней прижимала младенца к своей груди.
Дикие крики и топот множества людей слышались уже на дворе замка, зычный голос Вингалы раздавался у начала лестницы, ведущей на башню.
Медлить было больше нечего. Князь Давид бросился к Скирмунде, чтобы силой вырвать у неё ребёнка и спасти его, помимо её воли, от фанатизма приближающихся жмудинов, но Скирмунда выскользнула из его рук и с ребёнком на руках бросилась в смежную комнату.
В ту же секунду в её дверях, выходящих на лестницу, появилась могучая, вся забрызганная кровью, фигура старого князя Вингалы.
Он тоже с первого взгляда не узнал свою дочь.
— Скирмунда! — радостно воскликнул он и бросился к ней, но внезапно остановился. Он увидал ребёнка на её руках.
— Чей это щенок!? — бешено вскрикнул он и снова бросился к дочери.
— Чей? Да отвечай же, — рука его схватила малютку.
— Оставь! Пусти! Он не виноват! Оставь! — дико кричала Скирмунда.
— Чей?! Чей щенок?! — в свою очередь гремел Вингала и, оттолкнув дочь, вырвал из её рук малютку.
Скирмунда в порыве отчаяния бросилась перед отцом на колени и охватила его ноги руками.
— Сжалься, пощади, он не виноват! — с рыданием молила она, но Вингала был неумолим.
— Твой щенок? Твой?! — отталкивая дочь, кричал он.
— Убей меня, но пощади малютку! — заклинала Скирмунда.
— Признавайся, твой? Твой! — продолжал свой допрос Вингала.
— Мой! — простонала несчастная, — обманом, насилием…
— Крыжацкий? — переспросил Вингала, казалось, не обращая никакого внимания на слова дочери.
Несколько жмудин, в том числе криво-кривейто и Одомар со своими воинами успели достигнуть комнаты Скирмунды.
— Смерть, смерть вайделотке! — закричали кругом голоса.
— Смерть немецкому щенку! — кричал громче всех криве-кривейто, поднимая свою кривулю. — Она нарушила свой завет. Смерть вайделотке! Смерть её щенку!