С глазу на глаз объявили об этом братья Седлецкому и просили объяснения. Волнение выдало его! Хотя он и клялся затем всеми реликвиями, что бился вполне честно, но убеждение братьев в его виновности было уже составлено, и они смело предложили ему оставить и забыть их дом под страхом поединка с каждым из них.
Седлецкий не стал прекословить и убрался не только из замка воеводы Бельского, но совсем из Литвы. Продажа хутора, выкуп, полученный им за пленных и драгоценный клейнод, подарок Тугана-мирзы, доставили ему порядочный капитал, и он поспешил купить в своей излюбленной Великой Польше хороший фольварк и долго блистал на сеймиках своим хвастливым красноречием.
Старый пан воевода Здислав Бельский однажды, только однажды съездил на своё старое пепелище, в свой дедовский замок, вновь отбитый у немцев, но не смог прожить там и месяца. Ему всё чудилось, что в каждом углу прятались, склубившись словно змеи, немцы-крыжаки… Ему казалось, что и земля, и каменные стены, и даже воздух опозорен их прикосновением, заражён их дыханием.
Старый воевода вернулся на Литву, свою вторую родину, и до могилы был вернейшим слугою великого Витовта. Дети его стали вполне литовцами.
Князь Давид Святославич Смоленский не захотел искать другой невесты и, наложив на себя обет безбрачия, умер в глубокой старости, приняв схиму в Киево-Печёрской обители.
Видимунд Хрущ, согласно обещанию князя Витовта, был причислен к гербу Саламандра и награждён многими вотчинами.