Вскинув голову, я смерила коротышку взглядом — примерно таким же, каким он смерил меня в аэропорту при вылете, и сказала уже на итальянском:
— Не утруждайтесь переводом. Я говорю по-итальянски. А вам, Мико, стоит сменить переводчик. Он отвратителен.
Фератти поджал губы, тёмные глаза его блеснули. Но говорить он ничего не стал. Подошёл к кухонному столу и положил на него папку. Раскрыл и, вытащив несколько листов, швырнул рядом, а следом — ручку.
— Что это? — спросила, когда он небрежным кивком указал мне на бумаги.
Подняла один лист и быстро пробежалась взглядом. Пункты договора — первый, второй… Договор о неразглашении.
— Договор о неразглашении, — тут же озвучил Мико то, что я и так уже поняла. Взгляд мой зацепился за строку, в которой была прописана сумма неустойки. Боже… Да за эти деньги можно не то что квартиру в Москве купить… Пятикомнатную с окнами, выходящими едва ли не на Красную площадь!
— Я не буду ничего подписывать, — глянула на него, не выпуская бумагу из рук. — Виктор ничего не говорил мне ни про какой договор.
— Виктор… — он угрюмо усмехнулся. — Виктор тебе много чего не говорил. Зато говорю я: хочешь остаться — ставь свою подпись. Но я бы посоветовал тебе забирать хлам, который ты притащила с собой, и убираться куда подальше.
— Не дождётесь, — прошипела я, в упор глядя на него. — Не за этим я сюда приехала, — лицо у него было круглое, но я всё равно заметила выступившие на скулах желваки. Маленькие глазки потемнели, губы же стали бледнее. Неприязнь, которую я чувствовала до этого, стала в разы сильнее.
— Учти, — заговорил он тихо, почти шипя, с угрозой, — Марчелло ты провести можешь, меня — нет. Я буду следить за тобой, за каждым твоим шагом.
— Вы мне угрожаете?
— Я тебя предупреждаю, — он толкнул ко мне бумаги. — Ставь подпись.
— Нет, — ответила решительно.
Мико поджал губы, глаза его недобро сверкнули. Мне стало неуютно.
— Тебе придётся это сделать.
— Возможно, — согласилась я. — Но не раньше, чем я поговорю об этом с Виктором.
— О чём именно? — раздалось от двери, и мы с Мико синхронно повернулись на звук голоса.
Появившийся в гостиной Марчелло потрепал догиню по голове, почесал и, легонько шлепнув по шее, подошёл к нам. Взял у меня бумагу, нахмурился и обратился к менеджеру:
— Это может подождать. На сегодняшний вечер на Марин у меня другие планы, — кинул лист на стол. — Совсем другие, — протянул руку и, стянув с моих волос резинку, которой я собрала их в самолёте, пропустил сквозь пальцы. — Совершенно другие.
— Когда я получу от тебя интервью? — я оттолкнула его руку.