— Чего встала? — наполненный всё тем же неясным мне раздражением голос Виктора заставил очнуться.
Он прошёл вглубь комнаты. Остановился у стола и, повернувшись, посмотрел на меня издали с гнетущей решимостью. Стены комнаты были насыщенно бордовыми, с хаотичными вкраплениями светлых и тёмных, переходящих в едва ли не чёрный тонов. На низком столике стояла ваза с высушенными розами, возле которой всё в том же хаосе лежали кружевные салфетки. В самом углу, возле напоминающего отделанную кружевом медузу торшера стояло большое кресло, походящее на трон. В комнате не только пахло одержимостью… В ней будто витала одержимость.
Преодолев желание прикрыться, я расправила плечи. Медленно подошла к так и не сводящему с меня взгляда Виктору и решительно посмотрела ему в лицо.
— Туда, — указал на крохотную ступеньку, выхваченную всё тем же приглушённым светом.
Ничего не ответив, я покорилась. Шагнула вверх и встала рядом с возвышающимся на кованной металлической подставке деревянным торсом с обезличенным овалом вместо головы.
Оперевшись ладонью о край стола, Виктор гладил меня. Изучал, проводя по каждому изгибу тела, снова и снова поднимая во мне волны дрожи и заставляя сердце биться сильнее, а дыхание замирать. До этого момента я даже не думала, что такое действительно возможно — делать это только взглядом. Но именно так оно и было — нас разделяло несколько метров, а я дрожала, как не дрожала ещё ни разу, и чувствовала, как всё сильнее тянет внизу живота.
— Подними руку, — приказал.
Я опять послушалась. В абсолютной тишине пропитанной им самим комнаты голос Виктора звучал так… Так, если бы он был… не просто демоном — Люцифером. Или… Богом. Полновластным и имеющим право совершенно на всё.
— Поставь левую ногу на носок.
И снова я подчинилась. Виктор отвернулся. Вытащил из кармана пиджака смятую пачку сигарилл и, взяв одну, швырнул на стол. Подкурил и отошёл в самый дальний и тёмный угол комнаты. Теперь я почти не могла видеть его, скрытого тенью. Только яркий огонёк сигариллы маячком виднелся среди сумрака. Плечо начинало затекать, спина немного заныла, и я, устав, опустила руку.
— Разве я сказал тебе, что закончил? — в этот же миг Марчелло тенью выскользнул из темноты.
— Я устала.
— Это меня не волнует, — отрезал с твёрдостью, ясно дающей понять — в самом деле не волнует.
— И сколько я должна так стоять? — нехотя я опять подняла руку. — Час? Два?
— Столько, сколько мне потребуется, — он подошёл к возвышению. Отвёл мою руку немного дальше и ладонью провёл по волосам.
Несмотря на бушующее внутри чувство протеста, я едва не прикрыла глаза. Медленно перебирая мои волосы, он поднёс ко рту почти докуренную сигариллу. С очередным вдохом я проглотила выпущенный им дым и потихоньку кашлянула. Стоять так и дальше не было сил, и я всё-таки выпрямила ногу.