— Это бискотти, — Виктор тоже откусил кусочек. Размочил снова и поднёс к моему рту. Тот же божественный аромат свежей выпечки и богатого вина, тот же вкус и ещё миндальный орешек.
Вик коснулся моих губ пальцами. Вначале нижней — провёл по ней, потом между. Подал уже целое печенье.
— Его родина — город Прадо. У нас его ещё называют кантучини. Обмакни его в вино. Оно станет мягче и ароматнее. Тогда вкус раскроется полностью.
— Никогда не думала, что печенье можно макать в вино, — забрала у него бисквит и уже сама сделала, как он сказал. — В России его обычно макают в кофе или чай.
Хрустящее печенье раскрошилось, когда я откусила в очередной раз. Несколько крошек осталось в уголке рта, упало на платье. Я смахнула их и поймала взгляд Виктора.
— Если ты хочешь увидеть Италию, я сам покажу тебе её, — он опять коснулся моего рта и, слегка надавливая, стёр остатки печенья. Провёл по внутренней стороне губы.
Я тихонько выдохнула, когда палец его проник между зубов. Виктор тронул мой язык, глаза его вспыхнули, как и я сама. Придвинувшись ближе, он медленно ласкал мой рот. Чувственное удовольствие, как самый невероятный десерт в стиле Виктора Марчелло.
Подчиняясь игре, я обхватила губами его палец и уже сама стала поигрывать с ним языком. Слегка прикусила. Печенье упало мне на колени, бокал покачнулся, когда я поставила его рядом с тарелкой. Обхватив ладонь Виктора, я выпустила палец изо рта и взяла другой. Прикусила подушечку и вобрала глубже.
— Ты обещал, — дойдя до безымянного, сжала руку. Посмотрела в потемневшие глаза Вика.
— Обещал, — моя ладонь оказалась в его. Рывком он сдёрнул меня с кресла. — Но сейчас я покажу тебе кое-что другое, — во второй ладони появилось что-то тёмное.
Мы стояли слишком близко, и я чувствовала его дыхание. Слышала шершавые, будоражащие нотки его голоса. Согласная на всё, шагнула было к нему, желая коснуться груди, но он резко развернул меня к себе спиной. На глаза мне легла тёмная ткань. Журчащий фонтанчик, потемневшее небо, лужайка: всё скрылось. Остались только звуки и его запах.
— Не спеши, Марин, — завязав повязку, он коснулся дыханием моего затылка. Губами — раковинки моего уха. Шумно втянул воздух, а ещё мгновение спустя я услышала щелчок зажигалки. Ощутила запах дыма и задрожала, прижатая спиной к его груди.
— Что… — дыхание сбилось, а сердце застучало чаще, когда он, взяв за руку, куда-то повёл меня. — Что ты хочешь мне показать?
Мы остановились, и я услышала, как он усмехнулся. С пренебрежением и откровенной снисходительностью, которые могла уловить, даже не видя его.