— Хорошо, пусть будет так.
Покорно Диана разорвала зрительный контакт и хотела отойти, но он привлек ее к себе и прижал к груди:
— Что еще тебя беспокоит?
Он как будто чувствовал ее смятение. Диана снова взглянула в его глаза:
— Поклянись нашим ребенком, что после свадьбы ты больше не встречался с леди Изабеллой?
Взгляд Стефано вдруг стал суров. Ему явно не понравился этот вопрос. Зачем она его задала? Разозлила этим.
— Женщины,— произнес он и выпустил ее из объятий,— мне нет надобности с ней более встречаться.
— Ты не поклялся…
— Я виделся с ней,— отрезал он,— но это была лишь официальная встреча и не более. Я искал тебя даже в Венецианской республике. Мне пришлось ехать к Фоскари. Я чуть не убил Доменико из-за тебя!
Глаза Дианы округлились, этого она не ожидала:
— Но это же не он украл меня?
— Я не верю их семье. Ни ему, ни его отцу, ни тем более Изабелле.
Диана кивнула, услышав эти слова. Он не верит Изабелле, говорит о ней со злостью, а значит, правду. Но он так и не поклялся…
— Если ты хочешь спросить еще что-нибудь, то спрашивай. Не хочу больше говорить о всех этих людях.
— Где Маурицио? Я не видела его, когда ты вернулся в Милан?
— Поехал по моему поручению.
Стефано конечно не будет вдаваться в подробности о поручении. Да это не столь важно. Диана прильнула к нему и обняла крепко-крепко:
— Доверие в семье очень важно,— прошептала она,— ничего не скрывай от меня.
Он тоже обнял ее, а вокруг люди наслаждались семейной идиллией. Если у правителя в семье все хорошо, то они, простые люди, чувствовали себя счастливее.
Праздник длился всю ночь: счастливые горожане танцевали и пили вино за здоровье беременной герцогини и восхваляли герцога в своих песнопениях. Стефано и Диана вернулись в замок раньше, чем простые люди разошлись по своим домам.
Они до сих пор спали в одной постели. И очень часто сон приходил лишь тогда, когда рука Его Светлости касалась живота жены. Герцог чувствовал шевеление ребенка и спокойно засыпал. В эту ночь музыка еще звучала в голове, он видел танцы и огонь, люди веселились и пели песни, все до единого были счастливы. Кроме одно путника, который сгорбившись зашел в город, минуя каменный забор. Лицо путника скрывал капюшон, тело покрывала темная холщовая накидка, а в руке за веревку он держал крест. Этот путник напоминал монаха, сбившегося со своего пути и пришедшего в чужой город. Люди стали оборачиваться, музыка резко затихла, но монах по-прежнему стоял, опустив голову и не двигался.
Стефано первый вышел к нему, встав впереди миланского народа. Он посмотрел влево от себя, желая рукой перекрыть дорогу герцогине. Она не должна идти с ним, не должна рисковать собой и ребенком. Но Дианы не было. В непонимании Стефано обернулся, сталкиваясь с людьми, которые смотрели прямо перед собой, а в их глазах читалась пустота. Где-то вдалеке заплакал ребенок, герцог обвел всех взглядом, пытаясь найти младенца. Но люди как будто не слышали этот крик, стояли молча с поникшими плечами, равнодушием и казалось, что праздника не было вовсе.