Тут студент вспомнил, что ещё не всё обсудил:
– Один такой интересный вариант есть: нормальной травки покурить, взять бутылочку колы или чего-то приятного и тупо походить днём по городу, посидеть на лавочке, понаблюдать за людьми. Абсолютно другая картинка получается.
– Да, это выход из реальности.
– Раньше я сильно увлекался травой, – продолжил парень, – Неадекватно к ней относился, но позже в контроль вогнал, год вообще не курил…
– Не в контроль вогнал, – поправил его Гуру, – А просто удовлетворять перестало, потому и контролировать смог. Когда уже не сильно хочется – можешь контролировать.
– То есть, подспорье – начать чем-то тяжёлым упиваться?
– Для пробы – можно, – задумчиво резюмировал Гуру.
– Нет. Не вариант, не вариант, – засомневался слушатель предложению перейти на тяжёлые наркотики.
– Ну, это стрёмно. – торопливо согласился Гуру.
– Не вариант…
– Так, дальше, – деловым голосом перешёл к теме занятий Гуру.
Да, он стал преподавателем психологии в университете. Сначала Луганском, а с 2015 по политическим взглядам – Киевского. Каково ему было? Легко ли стать экономистом, не понимая законов экономики вообще и не зная об их существовании? То же с политикой. Легко ли стать преподавателем психологии, не имея вообще никакого психологического образования? Это очень тяжело, но Гуру однажды преодолел этот путь. И на вершине он ожидал не только финансового благополучия. Он ждал главного – поклонения и любви, которым он так завидовал у учителей былых времён.
Для него никогда не было проблемой то, что он ничего не знает и не умеет, ибо преподаватель, который ведет свое происхождение от доктора филологических наук, не обязан являться специалистом – он научная интеллигенция врождённым образом. А рассказывать сказки хоть из фильмов, хоть из книг и журналов – разницы ведь нет, он мог. Он не переживал, что всё, к чему прикасался, разрушал до основания. Но в нём жило твердое убеждение: он – интеллектуальная элита и совесть нации, так как стал педагогом университета во втором поколении.
Но вот в фб- спорах выяснилось, что его мнение на взгляд коллег не совсем совпадает с логикой, или здравым смыслом, и всем плевать, что он потомственный науковец. Вот он и оказался в ситуации грандиозного оскорбления.
Он так долго и старательно шёл именно к вершине поклонения и восхищения, а получил презрение и отторжение. Реакция на это могла быть только острой и эмоциональной. И он искренне воспринял это отношение к его мнению как личное оскорбление. А долго пытаться общаться с ним в рациональном дискурсе окружающим показалось глупо – это всё равно, что пытаться вступить в диспут о преимуществах капитализма или социализма с комиссаром времен Троцкого. Прибить ведь двухметровый мужик может. И энергию тратить на обсуждение стрёмно.