Уже в январе 1944 года началось наступление Красной Армии под Ленинградом. Оно имело перед собой такую цель: полностью освободить город на Неве от блокады, выйти в Прибалтику. Эта операция проводилась силами трех фронтов: Ленинградского, Волховского, 2-го Прибалтийского. Сухопутные силы Красной Армии поддерживались Балтийским флотом и партизанами.
За сравнительно небольшой срок наши войска продвинулись вперед на 220–280 километров, освободили многие сотни населенных пунктов, города Гатчину, Пушкин, Павловск, Петродворец, Красное Село, Новгород, Кингисепп, Лугу и многие другие. Так завершилась девятисотдневная героическая оборона Ленинграда.
Успешно наступала Красная Армия и на Правобережной Украине. Особого внимания, с моей точки зрения, заслуживала Корсунь-Шевченковская операция. Советские войска нанесли мощный удар с двух сторон и 28 января соединились в районе Звенигородки, замкнув кольцо вокруг десяти вражеских дивизий. Гитлеровское командование предприняло отчаянные попытки прорваться из окружения. Но в упорных боях наши войска отразили все атаки врага и к середине февраля завершили разгром окруженной группировки. На поле боя осталось свыше 55 тысяч трупов гитлеровцев, 18 тысяч солдат и офицеров противника сдалось в плен.
Удар у берегов Финского залива, удар на Украине… Когда же наступит наш черед? Лежа в блиндаже, я не раз возвращался к этой мысли. Могли ли мы наступать в первые месяцы 1944 года? Если подходить со старыми мерками, то, безусловно, могли. Нами достаточно хорошо была изучена система обороны противника. Мы детально изучили силы, противостоящие нам. Получив приказ о наступлении, части и соединения армии наверняка смогли бы продвинуться вперед, освободить определенное количество населенных пунктов. Но такого приказа не поступало. Вполне естественно, что может возникнуть вопрос: почему?
Чем дальше я размышлял над всем этим, тем яснее мне становилось, что теперь более сложные задачи стоят перед войсками фронта. Не мучительно медленное продвижение вперед, не постепенное оттеснение противника от одного рубежа к другому, как это было в период боев на ржевско-вяземском выступе, под Духовщиной, а мощные удары, имеющие своей целью полный разгром вражеских группировок, — вот что ожидало нас, судя по всему, в будущем. А крупные наступательные операции требовали, естественно, серьезной и всесторонней подготовки.
И мы готовились.
Едва затянулась рана, я снова стал регулярно выезжать в части и соединения. Как и прежде, долгие часы мы просиживали над картами, над разведывательными донесениями, поступающими в отдел. Условные знаки все гуще покрывали зеленые квадраты топографических карт, а мы продолжали уточнять, перепроверять имеющиеся у нас данные, по мере возможности дополняли их.