Теперь нужно было решить другой вопрос: как лучше осуществить захват пленного? Гвардии младший лейтенант решил использовать i Своих интересах характер местности, точнее, исключительное сходство склонов оврага. Они были настолько похожи друг на друга, что, повернувшись несколько раз, можно было вполне перепутать, куда следует идти. Гитлеровцы, видимо, тоже обратили внимание на эту особенность. Поэтому у начала тропинки, которая вела в их расположение, стояла рогатка с обрывками колючей проволоки. Она служила ориентиром для водоносов.
На другой день, когда стемнело, разведчики устроили засаду. Миновала полночь, и у ручья появился вражеский солдат. Наполнив водой несколько котелков, он двинулся в обратный путь. Но что такое? Рогатка, мимо которой он только что проходил, исчезла. Естественно, что гитлеровцу и в голову не могло прийти, что один из разведчиков успел убрать ее. Солдат решил, что заплутался.
Он возвратился обратно к ручью, ткнулся туда, сюда и вновь отправился разыскивать рогатку. На сей раз он увидел ее и уверенно зашагал по тропе, ведущей… на нашу сторону. Чуть дальше, там, где пленного можно было взять не поднимая шума, его поджидали разведчики. Спустя несколько минут он был в их руках.
Все эти примеры говорят о том, что разведчику помимо физической силы, ловкости, без которых не обойтись в рукопашной схватке, в момент захвата «языка» нужны еще смекалка, находчивость, самообладание. Этими качествами нередко обладали женщины. И хотя это может показаться на первый взгляд странным, они служили и в наших разведывательных подразделениях.
Десятки девушек-военнослужащих приходили ко мне с просьбой, а порой с требованием зачислить их в разведку. Среди них были медицинские сестры, связистки, зенитчицы. И отбиться от них было куда труднее, чем от мужчин. Ни опасности, ни своеобразие быта не пугали их.
Как сейчас, вижу Марию Бойко, Невысокая, стройная, с голубыми глазами, она выглядела совсем девчонкой. И тем не менее разведчики относились к ней как к полноправному бойцу. Дружба эта началась давно и закалилась в огне. Когда Мария была контужена, перевязывая раненого разведчика, и попала в госпиталь, не было дня, чтобы кто-то не наводил о ней справок.
После выписки она сразу же явилась ко мне:
— Прошу перевести в разведчики.
— Так вы и так фельдшер разведывательного подразделения, — удивился я.
— Это меня не устраивает. Хочу быть разведчицей.
Касалось бы это кого-то другого, разговор был бы коротким. Но передо мной, крепко сжав упрямые губы, опустив глаза — вот-вот расплачется, — стояла наша же девушка, наш фельдшер. И честное слово, не хватило духу резко оборвать ее, приказать выйти.