Серый был ужасом, да. Воплощением зла и ужаса. Не просто символом. Нет, он был этими гадостями. Он пугал меня больше, чем я хотела признавать, из — за того, что он мог сделать с другими. Из — за того, что он делал с ними. Но не он один меня пугал.
Не он проникал в мои сны, когда я умудрялась уснуть, и ужасно пугал меня.
Это был голос передо мной. От него моя спина напрягалась, он пугал меня больше всех.
Шептун. Тот, кто убил моих родителей.
Лжец.
— Ты, — прохрипела я, голос был сорван от криков, охрип без воды.
Я ничем не могла ослабить боль.
Пока что. Они не кормили меня, не давали пить. Но я должна была как — то выжить.
Мои стихии вернулись. Я ощущала их, они двигались по дюйму день за днем. Но я не знала, хватит ли этого.
Чего хватит?
— Не будешь со мной говорить? Правда? Ты только говоришь мое имя, словно тебе больно, словно ты — жалкая слабачка, и я должен тебя жалеть? Ты могла иметь все. Ты могла иметь огромную силу. И что ты сделала? Использовала ее, чтобы попасть в кровать к королю и притвориться спасителем. Ты зря занимаешь место. Портишь силу. Тебе везет, что Серый еще не убил тебя. Но ты ему нужна. Для чего — то. Плевать, для чего. Это ничего не значит. Ты — ничто. Слабачка, хоть и обладаешь силой. Тебе не хватало сил понять эту мощь и обладать ею.
Я заставила себя сесть. Цепи гремели. Хоть оковы были из тени, они издавали звуки, словно были из стали. Серому явно нравился эффект.
Брэлинн зашипела из своей клетки надо мной, Гаррик мрачно посмотрел на нее, но ничего не сделал. Хорошо, потому что я нашла бы способ убить его за это.
Она задрожала сильнее, и я посмотрела на нее, заметила, что она немного выросла. Вряд ли Гаррик заметил, но, может, это было хорошо. Может, ей удастся вырваться из клетки. Если она не пострадает, пусть делает, что сможет. Мы найдем выход вместе.
Это было странно. Мгновения назад я страдала, ведь могла умереть, могла быть забытой, и все было потеряно.
Но мысль, что мы с Брэй вместе убьем его? Найдем способ покончить с ним? Это все меняло.
Я могла дойти до такого конца, это придавало сил жить. Я знала, что был не только он. Были другие. Был Истон. Но мысли о нем ранили. От его имени душа болела. И я отогнала эти мысли. Я могла работать только с осязаемым. Я надеялась, что меня искали. Хотя отчасти не хотела этого. Им нужно было защищать мир, а не его Жрицу.
Я расправила плечи, кости болели, живот урчал. Я не помнила, когда в последний раз ела. До боя, это точно. И это было давно.
Я знала, кем была, кем мне нужно быть. Я не буду питать свои гнев и боль.