– Хорошо, – согласно кивнул он и вложил свою ладошку в мою.
Странное дело. Предстоял трудный день, а я совсем не волновалась. Или сегодняшний принес столько событий, что меня просто не хватило на еще одно переживание. Я заснула сном младенца.
А наутро открыла для себя новую страницу.
До коттеджного поселка добралась на удивление быстро. Подавив трепет перед духом богатого дома, я нажала кнопку звонка. Понимая, что где-то меня рассматривают в камеру, придала лицу самое благожелательное выражение. Калитка отворилась.
– Проходите в дом! – раздался голос ниоткуда. Я оглянулась. Почему-то думала, что в таком особняке обязательно должен быть дворецкий, который встречает посетителей. Но, может, у него сегодня выходной… Это я забивала себе голову всякой ерундой, чтобы перестать бояться.
Открыв дверь, я попала в роскошную гостиную или холл, даже не знаю, как назвать. Глаза разбегались от картин в золоченых рамах, больших вазонов с живыми цветами. Я не удержалась и уставилась на огромную, очевидно, хрустальную люстру, висевшую очень высоко, потому что у этого помещения потолок был на уровне второго этажа, куда вела деревянная лестница. Раздался странный звук, от которого я чуть не подпрыгнула. Тихое металлическое шипение ударило по моим натянутым нервам. Оказалось – это самый настоящий лифт, из которого выкатилась инвалидная коляска.
– Меня зовут Вилена Ивановна, – сказала дама, восседавшая в этой коляске, как царица на троне. Насколько я понимаю, ей хорошо за семьдесят. Но выглядела она безукоризненно. Будто прямо сейчас собирается на важный прием. Идеально уложенные седые волосы. Татуаж бровей. Накрашенные ресницы, губы. В ушах красивые сережки, наверно с рубинами и такое же колье на шее. И уже само собой разумеется аккуратный маникюр на ногтях. Вид у нее был очень строгий и церемонный. На какой-то миг я запаниковала. Это была не просто старушка, мама внезапно разбогатевшего отпрыска. Это была настоящая представительница высшего света.
– Какое имя у вас красивое, – я улыбнулась, не зная, как себя вести.
Она неожиданно рассмеялась. И смех этот, как и голос в телефоне, был «молодым», без старческой надтреснутости.
– Не красивое, а патриотичное. Мои родители были ярыми революционэрами. – Она именно так и произнесла это слово «революционэрами». С легкой иронией. – Делали революцию, сражались с врагами, и уже чуть ли не на старости вспомнили, что детей у них нет. А во времена становления Советской власти, да даже и после войны особым шиком у партейных считалось дать ребенку патриотичное имя. В моде были всякие сокращения и аббревиатуры. Спасибо, мои ограничились Виленой – Владимир Ильич Ленин плюс женское окончание. А ведь были и Даздрапермы!