— Может тебе в другой раз повезет, блудница!
В этот момент в Джиннайне лопнула последняя капля терпения. Она схватила канделябр и набросилась на вождя. Но это лишь еще больше распалило мужчину, он ловко перехватил ее руку и сжал в стальной хватке, причиняя нестерпимую боль. Джиннайна вскрикнула, но Лейв закрыл ротик девушки дерзким поцелуем.
— Не буди во мне демона! — шепнул варвар.
Ярл выпустил свою жертву из рук и крикнул:
— Торольв, — тут появился страж, — отведи их в мои покои!
Гвенаэль попытался вырваться, но от удара потерял сознание. Слишком много ран и побоев сказывались даже на его молодом и сильном организме.
— Позаботьтесь о них, — небрежно бросил Ярл. Он отвернулся и подошел к окну, обдумывая дальнейшие планы. Белые снежинки укрывали пухом землю, скрывая следы войны.
Белые снежинки укрывали землю пуховым одеялом, скрывая следы войны. Это выглядело аномально для чужеземцев, но здесь в Хандрии снег даже в середине лета считался обыденным явлением.
От лица Джиннайны
Я, словно кукла, передвигала ноги, послушно исполняя волю ярла Лейва. Едва нас отвели в комнату, и все прихвостни правителя скрылись за дверью, Гвенаэль потерял сознание. Чего мне стоило дотащить беднягу до грубо сколоченной кровати с тюфяком вместо матраца. Когда ключ в замке повернулся, в комнату зашли три служанки. Они принесли одежду, еду, даже лекарство. Все, кроме последнего, меня мало интересовало. И все же я вежливо поблагодарила девушек. Первым делом обработала раны Наэля, при виде которых меня бросало в дрожь. И все же я не могла раскисать. Я не имела права на слабость. Просто отбросила все мысли и чувства. Позаботиться о себе получилось лишь после перевязки брата.
Обтерлась влажной тканью, стирая с себя грязь, вонь и чужие прикосновения. С каким бы наслаждением я приняла ванну, но, кажется, ярл Лейв совсем об этом забыл, если вообще знал о людских потребностях. Переоделась в скромное серое платье, подошедшее бы больше служанке, чем мне. Грубая ткань неприятно колола кожу и вызывала зуд. Но это было лучше, чем ходить голой. Я села на краешек другой кровати и начала расчесывать спутавшиеся волосы костяным гребешком. Заплела их в косы и попробовала принесенную еду. Легкий суп и хлеб за период долгого воздержания казались изысканным кушаньем. Хотя были совершенно простыми и ела их только прислуга в замке. Но тепло от нехитрой стряпни приятно согрело мое тело. Чувства, притупленные долгом, вернулись. И мне хотелось выть от отчаяния. Неужели я делала все те мерзкие вещи?! Неужели я позволила ярлу прикасаться к себе… Слезы текли по щекам. Я знала, что все это совершила под угрозой расправы. И все же — это позор! Как правы были те, кто предлагал принять яд. Теперь нас ждут годы рабства, если вождь не убьет раньше. Вот только я не хотела проводить здесь и дня.