Я привык к ней, так почему бы именно ей не стать женой?
Любовь, романтика, знакомства — это не для меня. Я внутри мёртвый, но ей, похоже, достаточно и того, что есть…
— Мы опоздаем, давай побыстрее? — Киваю девушке и выхожу из дома.
Из «пустого» дома, который домом никогда по-настоящему не станет.
Прогреваю машину, пока Наташа снова любуется кольцом.
Едва успеваем вовремя. Бабы такие бабы. Это ж нужно так постараться, что бы почти час выбирать букет и два раза менять в нем какие-то мудреные гипсофилы, потому что «белые выглядят замучено, а розовые нужно распаковать, расправить, посмотреть, смотрятся ли на общем фоне».
Во дворе роддома уже собралась приличная толпа. Замечаю нервного Князева, и ехидненько так улыбаюсь сам себе.
Только посмотрите на него… Взрослый мужик, переживший в жизни столько адского дерьма и ужаса, трясется, как осиновый лист, меряет шагами территорию и заламывает руки в ожидании жены и дочки.
Обвожу взглядом ребят… Беса слюнявят малышки-близняшки, Настя едва удерживает пацанов, Чиж бережно поглаживает огромный живот Леи, а Тим едва сдерживает слезы, когда в окне второго этажа видит Тину с розовым конвертом на руках.
Каждый из них выгрыз своё счастье зубами. Кто-то ценой жизней других, кто-то ценой собственных ошибок, кто-то здоровьем близких, а я… а я не смог…
Помню, как спасали Настю, потом Тину… Как я, не боясь за свою жизнь, рисковал ради друзей, а когда эту самую жизнь захотел отдать ради любимой женщины — она расплатилась своей.
Из унылых мыслей выводит громкий всплеск криков, свистов, счастливого смеха и безудержной радости.
Все подходят к ступенькам, заглядывают в конверт и охают над ребенком.
Тим перекладывает дочь к себе на руки и подходит ближе:
— Знакомься, брат… это Любовь…
Расплываюсь в улыбке, глядя на мирно посапывающую курносую девчушку. Розовощекая пухляшка… Такая крохотная, такая хрупкая… Любовь… Как маму Тима…
— Поздравляю! — Покрепче сжимаю плечо друга, которое подрагивает. И это не стыдно. Даже для взрослого мужика не стыдно…
В доме у Князевых нас ждал шикарный стол, множество шаров, ленточек, надувных буковок и ахринеть, как много золотого конфетти. Бросил глупые попытки отряхнуть от них одежду, и вышел на террасу к другу.
— Ты не говорил, что тёща тоже будет… — Киваю в сторону, где осунувшаяся и изрядно постаревшая женщина, укачивает на руках нового члена семьи Князевых.
— Крис простила её, а мне без разницы, лишь бы жена была довольна. Говорит, после того, как Бессаева-старшего закрыли, она как-то сдала сильно. Постарела на глазах, разболелась слишком… Маялась сутками в одиночестве доме.