— Это мать, Тим… Как бы вы с Киром не осуждали её — другой у них не будет… — Друг кивает и поглубже затягивается едким дымом.
— Ладно, хватит о грустном… Я, собственно, что спросить хотел…
— Нет, я не делал!
— Эм…
— Так вышло…
— Влад… я помню это кольцо… и помню для кого ты его покупал, и это как-то…
— Дико? — Перевожу на друга насмешливый взгляд. — Ага, мне тоже… Она сама его нашла, сама сделала какие-то выводы, а мне уже пришла сказать, что рада и согласна, хоть я и не спрашивал…
— Слушай, то, что ты живешь дальше — это, конечно, хорошо, но… может, хоть другое купи, хотя бы? — Неуверенно произносит и поджимает губы.
- Да пусть, Тим… столько лет прошло… оно, по-сути, ничье уже… Задолбусь объяснять только.
— Как-то это не правильно… Ты ведь не хочешь?
— Да плевать мне. Есть девушка — будет жена. Обесценилось для меня уже это определение. Я ей задолжал… за столько лет, за тот день…
8,5 лет назад
В голове набатом стучит сердечный ритм. Так громко, будто по башке молотком шпарят. Переворачиваюсь на спину, которая нещадно болит. Еле приподнимаюсь на руках, бросая на них мельком взгляд. В багровых пятнах засохшей крови, все в ссадинах, порезах, опухшие суставы, скрюченные пальцы. Если среди 10 и есть хоть один не сломанный — это успех. Перевожу глаза на ноги. Порванные джинсы, стертые колени с такой же засохшей кровью. Здесь-то уж точно не одного целого пальца нет. Кругом синяки. Какие-то уже пожелтевшие, какие-то слегка зеленоватые, но большинство свежих. Лопнувшая кожа, раны, из которых сочится кровь. Хм… странно… их так много, а боли не чувствую… Разве так бывает? Гасишь стены из последних сил, и ничего… никаких, даже отдаленных, ощущений…
Поднимаюсь, удерживая вес на пятках. Осматриваю помещение. Да уж… кому-то придется постараться, что бы привести это место в божеский вид.
Здесь не осталось ни единого целого сантиметра, впрочем… как и на моем теле. Сколько нахожусь здесь уже и не знаю. Всё стерлось, никаких временных ощущений нет. Только темнота, холод бетонных полов и я… разбитый, уничтоженный, заледеневший внутри и мертвый, даже притом, что дышу…
Пора это прекращать… Не помогло…
Поднимаюсь наверх, ковыляю на больных ногах по дому. По дому, который строил для нее. По дому, который вмиг потерял свой уют и право на семейный очаг. По дому, который теперь лишь кирпичная коробка с незаконченным ремонтом.
Превозмогая боль, обхожу все помещения, а они на глазах преображаются.
Грязные, пыльные полы покрываются дубовым ламинатом. Серая, унылая кухня обзаводится мраморными столешницами. В просторной гостиной разгорается и потрескивает камин. На прошпаклеванных стенах висят фото, а аромат живых цветов приятно щекочет нос.