О, ехали, ехали и приехали! Обещал презервативы, но, похоже, я их так и не дождусь.
— От них толстеют, — недовольно буркаю.
— Тебе не нужно пить гормональные таблетки. Есть масса других продвинутых контрацептивов. Врач тебе все расскажет.
Немного помолчав, спрашивает озадаченно:
— Кстати, почему ты не пользуешься моей картой?
— Не знаю, неудобно как-то.
— Неудобно ей, — хмыкает. — А ходить в старых кроссовках удобно?
— Поняла, — убираю из его поля зрения вышеупомянутые кроссовки и вздыхаю.
Ростислав с кем-то говорит по телефону, а я смотрю в окно. О моем здоровье давно уже никто не печётся. В обычных поликлиниках можно разве что открыть больничный, но явно не получить квалифицированную помощь. Поэтому даже не хожу туда.
Мне приятно, что он проявляет заботу обо мне, пусть и для себя старается тоже (хочу видеть твои красивые глазки… защита от залёта), все равно это подкупает.
Заходим в клинику «Семейное здоровье» и идем сперва к гинекологу. Ростислав остается ждать в коридоре. Гиня расспрашивает меня о женском здоровье, цикле и о том, когда начала половую жизнь. Отвечать: «2 дня назад» не стала и сказала, что с 19 лет. Она удивленно приподняла брови и всучила мне какие-то супер-пупер свечи, которые надо вставлять перед сексом. Потом отпустила на все четыре стороны.
— Ну что? — подрывается с дивана Ростислав Андреевич, когда видит меня. — Все хорошо?
— Да, — демонстративно кладу упаковку свечей в рюкзак.
Он кивает и указывает направление, куда дальше идти. На процедуру идет вместе со мной и держит за руку, пока врач не осмеливается ему сообщить, что он чертовски мешает персоналу работать.
Меня уложили на кожаное кресло, под яркий свет лампы и принялись издеваться над моими глазами: что-то в них капать, приподнимать веки, осматривать. Присутствие Ростислава меня успокаивает. Я знаю, что он в кабинете, потому что ощущаю запах Н24, который вызывает у меня эйфорию. Даже обезболивать меня не надо, все стерплю, потому что мозг выделяет колоссальное количество эндорфинов в его присутствии.
Запахло горелым — это прижгли лазером мою роговицу. Мне жутко, хочется вскочить и убежать отсюда с криком, но терплю. Жжётся. Неприятно, но опять же терпимо.
Через несколько минут мне наложили на глаза повязку и передали в руки Теплякову. Иду медленно, точно слепая. Он ведет меня за руку, заранее предупреждая об опасностях:
— Аккуратно, сейчас будет поворот. Сейчас ступенька.
На улице подхватывает меня на руки и несет в машину. Бережно усаживает на сидение и просит не пугаться.
— Как ты? — спрашивает с заботой в голосе.