Такой улыбки я никогда у него не видел — это улыбка сумасшедшего перед казнью, который смирился с ней и теперь презирает всё живое, отождествляя себя уже с другим миром.
Дейв, как никто, знал, что смерть не конец жизни, он не раз мне говорил это. Он говорил, что с его знаниями он не умрет никогда, но после смерти ему будет сложнее. На все мои расспросы он отмалчивался, оставляя меня в глупом неведении, как ребёнка, которому рассказывают про аистов и капусту. Меня это бесило, задевая самолюбие, я шёл за ним в старые склепы, помогая перебирать трухлявые кости, не раз проводил рождественский вечер на кладбище вместо семейного ужина, а он не мог мне признаться.
Мы молча сидели, наблюдая, как Луна выкатилась на чёрное небо и льёт свой липкий, невыносимый стальной свет. Чувство паники зашкаливало, перекатываясь в дрожь в ногах, перехватывая дыхание, понижая температуру тела. Было абсолютно тихо, только камин трещал уже почти догоревшими дровами, я даже стал понемногу дремать под монотонное пощёлкивание древесины. Смотря из окна на крыши соседних домов, где уютно горел свет, напоминая о жизни, которая в таком маленьком городишке не останавливались даже по ночам.
Ночь расползалась по маленьким узким улицам, своими чёрными щупальцами обвивая каждый дом, каждый переулок забирая в свои объятия. Как только стрелки часов дотронулись до отметки трёх, как по таймеру, я открыл глаза, и ужас в секунду сковал каждый капилляр в моём теле, словно каждый сосуд наполнили льдом. Это скользкий страх, который накрывает за долю секунды и холодной водой разносится по телу, лишая возможности двигаться. То, что я увидел, будет сниться мне до конца дней. Сама преисподняя поднялась на землю. Над Дейвом склонился полуразложившийся труп, который ещё несколько дней назад я видел лежащим в могиле. Бледно-синяя кожа, с впалыми чертами лица, горящими глазами, будто в них горели угли из ада. В оборванной одежде, весь в сырой могильной земле, он намертво сомкнул руки на шее брата. Дейв даже не сопротивлялся, он ещё днём смирился с участью, на его лице застыла последняя ухмылка над собственной судьбой.
От ужаса я потерял сознание (наверное, это и спасло меня от помешательства и сохранило рассудок), а когда очнулся, в окно уже заглядывали холодные лучи дневного осеннего солнца. Я был один. В какой-то момент я даже подумал, что всё было просто ночным кошмаром, всё просто приснилось. Но на полу около кровати брата была земля, а вот Дейв бесследно пропал. Паника накатила на меня новой волной, мешающейся с отчаянием, безысходностью и распространяясь по венам.