— Кто? — в глубине души я его понял без объяснений, и ещё глубже я не хотел их подтверждения. Я не хотел знать. Видя брата на грани срыва, я не хотел знать, но уже тогда знал.
— Он приходил ночью за ним, — Дейв кивнул на стол, а я чувствовал, как кровь в ногах превращается в вату.
— В смысле, Дейв? — вопрос был скорее машинальным, чем уместным.
— Скажи, — не отрываясь от амулета, продолжал брат, — ты тоже плохо спишь? С той самой ночи, да? Ты же тоже просыпаешься? Просыпаешься… Просыпаешься, зная, что ты не один?
В голове за секунду пронеслись все ночи. Это было самое точное объяснение моего состояния. Я чувствовал, что я не один. Каждую ночь я чувствовал присутствие, от которого падал пульс в венах и сердце пропускало удары.
— Этого не может быть, — вялая надежда списать на ночной кошмар заведомо была провальной, но я хотел попробовать, — может, просто сон?
Но отрицать очевидное было уже глупо.
— Дейв… а… как именно?
— Как наказание из преисподней… Будем сегодня спать вместе…
Как я ни пытался, Дейв не мог объяснить или не хотел. Он хотел убедиться, что не сошёл с ума, поэтому следующую ночь было решено спать в одной комнате.
День прошёл в кромешном молчании, брат ещё и ещё раз перерывал свои записи в поисках хоть какого-то объяснения происходящего, я же пытался собраться с мыслями и настроиться на предстоящую встречу, если, конечно, такая будет. Но я знал, что будет. Я чувствовал это противное чувство, что теперь всё будет по-другому и вернуться назад уже не получится. Тогда в разрытой могиле был путь в один конец. Отмотать время, переделать решение, изменить ход событий, пересыпать песок времени в часах назад — ничего не получится. Как часто мы так опрометчиво вершим судьбу и так глупо губим жизни. У нас с Дейвом был именно этот случай.
Сумрак наступал как неотвратимое наказание, меня буквально потряхивало, хоть я и старался держать невозмутимый вид, холодный комок уже сидел у меня в груди. Его хотелось выплюнуть, выблевать, выкричать, но была тишина. На брата было больно смотреть, в глазах потух тот самый огонь, который вёл его по жизни, не давая сдаться и отступить назад.
— Послушай… Этот амулет, — нарушил гробовую тишину Дейв, стоя у окна, — его надо будет вернуть… Верни его.
— Мы вместе его вернём, если ты хочешь.
— Дело не в том, что я хочу… Его надо вернуть… Только это не поможет, — Дейв засмеялся нездоровым, истерическим, леденящим смехом, словно пытался оставить последнее слово за собой, последний смешок над жизнью. Мне стало жутко.
— Ничего не поможет, но ты верни… верни.