Майя была совсем немногословна. То есть от слова «совсем». За весь вечер она произнесла только слова приветствия да приглашение на ужин.
К слову, ужин был в последних традициях того века, в котором, по самой видимости, застрял дом. Был большой кусок стейка, пара яиц, вино и кусок свежего теплого хлеба. Вино, надо сказать, было отменным, но очень необычным на вкус, оно мягко обжигало не только горло, но и каждый сосуд и капилляр в теле. Его хотелось пить еще и еще. Дейв никогда не чувствовал жажду от вина, которую можно утолить только вином. На столе стояла бутылка, и, если бы не страх в первый же вечер прослыть пьяницей, он точно бы осушил ее до дна.
Парень смутно помнил, как поднялся к себе, как разжег камин, как завалился в кровать, не раздеваясь.
Когда Дейв открыл глаза на следующее утро, голова была каменно-тяжелой, а во рту пересохло, горло жгло огнем, и это с двух-то бокалов.
— Черт. Да я с черпака самогона наутро огурцом просыпался, — выругался Дейв в пустоту.
В голове слабо крутились мысли и выводы, что впредь с этим вином надо быть осторожнее, кто знает, какое похмелье было бы с бутылки. Кое-как приведя себя в порядок и переодевшись, Дейв спустился в столовую, где был уже накрыт стол, но никого не было видно. Горячая яичница с беконом, хлеб и вино… Хотя руки так и тянулись, парень решил, что для первого раза знакомства с рецептом хватит. Неспешно позавтракав, уже на выходе из столовой откуда ни возьмись появилась Майя. После короткого обмена приветствиями ее взгляд упал на бутылку и, казалось, задержался на ней.
— Вам не понравилось фамильное вино? — прокурлыкала она.
— О, нет, вино отменно, но, видите ли, я не пью раньше обеда, не в моих правилах начинать день с вина, — как можно любезнее отозвался Дейв, хотя даже он сам услышал, как его голос предательски дрогнул.
— Это фамильное вино. Фамильный рецепт. Господин очень переживает о том, чтобы оно угождало всем гостям, — уже с легким недовольным нажимом ответила кухарка и, даже не дождавшись ответа, удалилась.
— Можно подумать, это званый ужин, — огрызнулся парень совсем тихо себе под нос. В Майе было что-то раздражающие, то, что он никак не мог уловить. Какая-то нотка наигранности и театральности смешивалась с долей бестактности, которая пыталась спрятаться за несползающей улыбкой, больше похожей на вынужденный оскал.
Было хмурое осеннее утро вторника, стоял густой мокрый туман. Создавалось впечатление, что в воздухе стояла сама вода, даже дышать такой влагой было тяжеловато. Солнце и близко не могло пробиться сквозь белую пелену.