Из круга я не выходил до тех пор, пока не услышал звук приближающейся машины. Серо-черный монстр появился из темноты, светя ярко-белыми глазами-фарами и с легкостью преодолевая бездорожье со всеми его ухабами, сухими деревьями и ямами. Собственно, треск деревьев я услышал даже раньше, чем гул двигателя. Фары высветили меня и начерченный мной защитный круг, и машина остановилась ровно напротив. Чувствую, я смотрелся довольно странно, сидя на земле в таком месте.
– Привет! – весело сказал Донни, выйдя из машины и настороженно оглядываясь по сторонам. – Ну и место ты выбрал для прогулки. Как ты вообще сюда попал?
Отходить от машины дальше чем на полшага он явно не собирался.
– Ой, это долгая история, – вздохнул я, с кряхтением поднимаясь на ноги. – Но я не против поделиться ей на удобном сиденье в теплой машине. Здесь довольно холодновато.
Из машины выглянула темноволосая девушка.
– Донни, чего вы там болтаете на холоде? Забери мальчика в машину, он же явно замерз.
Переступив через защитную руну, я поторопился нырнуть в серо-черного монстра. Садиться пришлось на заднее сиденье, поскольку переднее было занято той самой брюнеткой, одетой в джинсы, короткий топик и такую же короткую курточку. Но и сзади оказалось тесновато, поскольку там развалился на все кресло худощавый светловолосый парень возраста Донни.
– Привет, – обернувшись, поздоровалась со мной брюнетка. – Ты Рома? Брат много рассказывал о том, что произошло в клинике. Если честно, я думала, что ты будешь выглядеть постарше и… покрепче. Все-таки работа медиума очень опасна. И, кстати, меня зовут Лора, очень рада с тобой познакомиться.
Девушка мне сразу понравилась. Есть такие люди, от которых так и веет позитивом, смотришь на них – и становится легче на душе, вот она была именно такой. Кстати, в этом они были схожи с братом, Донни тоже бил наповал своим позитивом. А вот парень с заднего сиденья таких же приятных чувств не вызвал, возможно, виной тому было его недовольнее лицо, или то, что он даже не поздоровался и не представился.
– Малыш медиум, – фыркнул парень. Острые черты лица вкупе с брезгливой усмешкой отнюдь не делали из него приятного собеседника даже до того, как он открыл рот. А уж когда он заговорил, мое отвращение только усилилось: – Если ты говоришь правду, то родители сильно тебя не любят, раз отдали в эту профессию. Все знают, насколько велика смертность среди медиумов, мой отец всегда говорил, что это работа для самоубийц или психов.
В чем-то он был прав, но тон, которым это было сказано, меня совершенно не радовал. Вроде бы я этого нахального парня толком не знал, но уже хотелось как следует ему врезать, чтобы стереть ухмылку с лица.