Кроме того, я потихоньку готовил из добытых припасов. С этим были сложности, так как за мной приглядывали, и мне всего трижды удалось остаться одному и приготовить, что хотел. Первый раз я приготовил рис с тушёнкой и, замесив тесто на лапшу, раскатал его и нарезал тонкими полосками, даже подсушить успел. В другой раз – суп из лапши и курицы. А в третий – пожарил на сковороде картошку с луком, к которой добавил чуток копчёного сала, для вкуса. Хлеб хотел испечь, но пока не было возможности.
Кстати, долг перед парнишками я закрыл, угостив их всех конфетами. До матушки информация дошла, и на вопрос «Откуда взял?», я ответил, что на рынке помог донести корзину старушке, и она меня угостила.
Мне необходимо было иметь готовые блюда в запасе, но заняться готовкой не удавалось. Родители, беспокоясь обо мне, поручили соседке-старушке следить за мной, а вечером присматривали сами. Так что шаг влево или вправо – считай, побег, и наказывали по всей строгости. Чудо, что за две недели мне удалось хотя бы три блюда приготовить.
Было начало августа, и меня готовили к школе. Уже купили тетради, шили школьную одежду и нашли школьную сумку, настоящую командирскую планшетку, это очень круто. Вообще, в начальную школу у нас брали с восьми, но меня после проверки знаний берут в семь.
И тут я неожиданно получил возможность обрести свободу. Было воскресенье, одиннадцатое число, и отец пришёл пьяный. Сгрёб меня за шиворот, перегнул через колено и давай лупить ремнём. Даже не сказал ничего.
Я не издал ни звука, просто отключил болевые ощущения, но был полон недоумения: это за что вообще? где я накосячил? А домашние были рядом, в доме, во дворе и огороде, но не вмешивались: отец был хозяином и никто его действия не оспаривал.
Когда отец отпустил меня, я встал, подтягивая штанишки, и зло сплюнул ему под ноги. И тут же отлетел от оплеухи и сполз по стене сарая. Этого женщины уже не стерпели: матушка и старшая сестра подскочили и начали суетиться надо мной, а папаша, шатаясь, ушёл в дом. Наблюдавшая происходящее Настя ревела в два ручья. В общем, странная ситуация.
Ночью я лежал в доме, на печке, где всегда спал Терентий. Задница горела, живого места не было. Пока лечил себя, размышлял. А ведь это отличный повод обидеться и уйти. Заодно папашку накажу, уважать его я резко перестал. Пусть поволнуется, поищет. Матушку, конечно, жалко, но, думаю, переживёт.
Они будут думать, что я где-то здесь, прячусь у кого-нибудь на чердаке и кто-то из местных мальчишек меня подкармливает. Такие «беглецы» уже бывали, казачки – парни серьёзные и самостоятельные. А я отправлюсь в Краснодар и на море, пока бархатный сезон. К школе вернусь.