— Нет, что вы, — сразу запротестовал Тимофей. — Просто на меня дом давит. Здесь слишком много недавних смертей чувствуется.
— Есть такое, — кашлянул Алексей Иванович. — Но Ярослав вон вычищает все.
— Почти закончил, — подтвердил я. — Нужно будет по остальным этажам еще пройтись, проверить, но второй почти чист. — Посмотрел на Серого и добавил: — И почти пуст. Выжигаю там все.
— И правильно, — согласился он, не выразив ни малейшего возмущения таким расточительством. — Если есть вероятность столкнуться с чем-то таким, — указал он на Сереженьку, — то лучше все выжечь на фиг и не переживать, что на тебя неожиданно что-то обрушится. Тимофей, конечно, утверждает, что это обратимо, но на своей шкуре проверять не хочется.
Пока мы обедали, я наблюдал за Тимофеем. Чаще всего он вглядывался в химеру, при этом явно производил какие-то вычисления, потому что лоб хмурился, а губы начинали шевелиться. Но иногда непроизвольно его взгляд опускался, безошибочно определяя направление на тварь в подземелье. Он ее чувствовал, как нечто противоестественное, как нечто, чему не место рядом с людьми. Это только укрепило меня в мысли, что надо просмотреть информацию, вложенную в гигантскую медузу, а потом уничтожить опасного монстра. Целителей интуиция не подводила.
Стоило нам только выйти из дома, как на лицо Тимофея начали возвращаться краски. Появился румянец, и опять проявились веснушки, которые в доме почти не были видны.
— Хорошо тут, — неожиданно сказал он и сделал глубокий вдох. — Хорошее место.
— Разве? — удивился Серый. — Ты же говорил, давит на тебя?
— Давит дом. Там что-то нехорошее осталось.
— Как минимум один труп, — напомнил я. — Лица, умершего нехорошей смертью.
— Что-то такое, ага, — согласился Тимофей. — Здесь наверняка летом будет очень красиво.
— Восстановить только надо, — скривился Серый. — На одном парке разоримся.
На этой оптимистичной ноте мы дошли до купола.
Стоило мне оказаться снаружи, как сразу ожил телефон. Это оказался Мальцев.
— А ты не промах, Ярослав, — закхекал он. — Глазьевы рвут и мечут. Это ж надо так провести главу клана.
— Я так и думал, что вам понравится, Игнат Мефодьевич.
— Не то слово. С размахом действуешь. Но как бы этот размах тебя не пришлепнул. Виру ты им слишком большую назначил. Могут посчитать, что если клана нет, то и платить никому не придется. Ермолину мне не жаль, дрянь девка, а вот за тебя было бы обидно. Такие надежды подаешь.
— А вы не обижайтесь раньше времени, Игнат Мефодьевич, — я усмехнулся, хотя собеседник не мог меня видеть. — Я умирать не собираюсь и своих в обиду не дам.