Наши взгляды столкнулись, и меня опалило жаром. Его губы, такие желанные, вдруг оказались так близко! В следующий миг поцелуй полыхнул по губам огнем, и я закрыла глаза.
Ян больше не сдерживался. Его губы обрушились на мои. Они терзали, мяли, требовали, подчиняли, и я сдавалась.
Его язык дерзко скользил по моим губам и жадно врывался в рот. Руки неистово ласкали. Они забирались под шубу, обжигали прикосновениями, а я плавилась от этих горько-сладких поцелуев и ласк. Перед глазами все плыло. Тело пронизывала сладкая истома. Я обвивала руками крепкую шею Яна, запускала тонкие пальцы в его черные волосы, и пылала, окончательно потеряв способность мыслить.
Осветив парк, в окна джипа полыхнуло ржавое ноябрьское солнце. Полыхнуло всего на мгновение, ослепило нас отражением в зеркалах и через пару секунд угасло, уступив место ночи.
– Пора, – хрипло шепнул мне в губы Бисаров и с сожалением отстранился.
Я уставилась в окно, на старинные уличные фонари, которые зажигались один за другим и освещали красивый парк. Мои губы горели от поцелуя Яна. Все тело ныло. Оно тянулось к нему, желая еще и еще, и мне было сложно погасить это пламя.
Ян повернул ключ в зажигании, и вскоре его джип сорвался с места, разметая остатки осенних листьев в полумраке ноября.
Я снова бежала по освещенной дорожке к входу в детский сад.
Когда я вошла в группу, Танюша снова сидела на лавочке в углу. Она была полностью одета.
– Мама! Мама пришла! – радостно воскликнула она и соскользнула с лавки.
– Ты со скольки здесь сидишь?! – обомлела я.
– Мама Соня когда приедет? – проигнорировала мой вопрос дочка.
– В воскресенье.
Я нахмурилась и пошла в группу, выяснять вопрос, почему мой ребенок сидит в раздевалке в верхней одежде.
Нянечка развела руками:
– Извините, ваша девочка не поддается никакому влиянию! И одевается сама, да так быстро! Пятилетки так не одеваются, как она! Три годика, и такой шустрик! А отнять одежду невозможно. У меня их тридцать два человека в группе, я каждого уговаривать не могу.
– Она хоть поужинала?
– Поужинала и вместе с другими детьми в раздевалку убежала, маму ждать. Тех забирают, а она шапку меховую на голову натянула, сапоги, пальто, и сидит, как пасочка, на лавке. Вы не волнуйтесь, у нас раздевалка автоматически запирается. Выйти самостоятельно ребенок никак не сможет. А в группу не затащишь…
– Пожалуйста, не оставляйте ее без присмотра! – возмущенно потребовала я. Потом взглянула на часы, висевшие на стене, махнула рукой и потащила Танюшку к выходу.
– Мам, а адвокат приехал?
– Какой адвокат? – смутилась я.