Молодечно, Минск... С трудом выпрашиваю оборудование, опять неприятные разговоры с начальником транспорта - я требую добавочных лошадей.
Но на четвертый день я доложила Вырубову, что госпиталь на 400 коек развернут и мы готовы принимать больных и раненых.
На фронте было тихо. Шла обычная работа, привозили больных, раненых. Немецкие аэропланы пролетали над нами и изредка бросали бомбы недалеко от нашего отряда. Помню одну ночь. Я собиралась идти спать. И вдруг знакомый шум аэропланов ближе, ближе. Где-то разорвалась одна бомба, другая. В одном белье, разутые, взлохмаченные санитары, побросав больных, бежали в блиндаж. Впереди всех летел наш пес Рябчик. Он панически боялся обстрелов и при первом звуке летящего аэроплана первый мчался в блиндаж.
- Куда?! - заорала я не своим голосом. - Больных бросать? Обратно! Под ружье, мерзавцы!.. - Не помню, что я еще кричала.
Санитары послушались. Аэропланы - один, другой, третий - летели над отрядом. Все попрятались в блиндажи, в палатки. Светлая лунная ночь. Ни облачка. С высоких, стройных старых сосен ложатся тени на покрытую иглами землю. Я брожу одна между палатками. Мне так страшно, что я готова бежать сломя голову от этого звука аэропланного полета над самой головой, от разрывающихся где-то здесь, совсем рядом, бомб, от этих безмолвных равнодушных сосен. Я не могу победить этот животный дикий страх...
- Какая вы храбрая... Я пришла к вам, чтобы вам не было так страшно одной. - И маленькая, худенькая, с вьющимися волосами, некрасивая женщина-врач стала рядом со мной...
- Я не храбрая, доктор, я боюсь быть под землей... я трусиха... А что, если бомба попадет в блиндаж и засыпет землей... Я боюсь...
Но убедить людей, если они во что-то поверили, - нельзя. Создается незаслуженная репутация.
Трудно мне было, особенно вначале, справляться с санитарами.
Мне помогли три обстоятельства. Мое знание и умение обращаться с людьми. Ничем, казалось бы, я не могла бы больше заслужить уважение команды, чем когда я, подняв ногу захромавшей лошади и зажав ее между колен, показывала кузнецу, как надо подковать лошадь на полоски, чтобы она не засекала задними ногами передних. Команде нравилось, что большей частью я не ела персональную пищу, а мне ежедневно приносил кашевар пробу из солдатского котла. Но я заслужила полное доверие команды после того, как откомандировала фельдфебеля, ударившего по щеке одного из солдат. Дисциплина была необходима. Чтобы ее поддержать, мне пришлось уволить одну из сестер, которая позволила себе с ухаживавшим за ней артиллерийским офицером стрелять из пушки по немцам. Не сестринское это дело убивать людей - даже врагов.