Я выписалась из госпиталя, когда рана не вполне еще зажила. Доктор назвал меня безумной, но отпустил. В самую распутицу, в марте, я приехала в отряд.
- Вас ждут санитары, - сказал начальник летучки, - когда вы можете пойти к ним?
Этого никогда не было. Но теперь все было по-иному, я вступила в исполнение своей роли.
- Хорошо, соберите команду! - сказала я.
- Здравствуйте, санитары! - поздоровалась я, входя.
- Здравия желаем, - ответили они, - господин... госпожа уполномоченный.
- Граждане! - сказала я. - За это короткое время Россия пережила великие события. Русский народ отряхнул с себя старое царское правительство...
Слова были как будто "самые настоящие", но было мучительно стыдно. Я продолжала и, когда не хватило слов, крикнула:
- Урра! Да здравствует свободная Россия!
- Уррааа! - подхватили солдаты. Меня окружили, хотели качать. Я в ужасе схватилась за больной бок. Начальник летучки спас, качали его.
* * *
- Дозвольте спросить, госпожа уполномоченный, по какому случаю летучка перемещается?
- Приказ начальника дивизии.
- Почему же именно на это место в лощину?
- Мы с начальником летучки лучшего места не нашли.
- Дозвольте сказать. Не мешало бы отрядному комитету осмотреть местность, обсудить...
Коллективное начало вступало в свои права, надо было с ним считаться. Осматривали местность пять человек. Обсуждали, спорили. Лучшего места не нашли и, потеряв три дня, остановились, наконец, на той же лощине, которую мы выбрали с начальником летучки. Не успели расположиться, как немцы нас обстреляли.
Было еще темно. Я проснулась от знакомого звука. Забухали тяжелые орудия, один за другим просвистели тяжелые снаряды.
Встрепенулись люди, заговорили, загремели цепями лошади на коновязи, как всегда завыл отрядный большой пес Рябчик.
Несколько снарядов шлепнулось в противоположный берег, взрывая фонтаном землю.
Как безумные, из палаток, где лежали больные и раненые, побежали санитары к блиндажу.
- Куда? Мерзавцы! Раненых бросать! - забыв о новой, принятой на себя роли вежливости, орал начальник летучки.
Но людей точно подменили, не помогали ни окрики, ни увещания. С горы, из соседних воинских частей в одном белье бежали в нашу лощину солдаты.
- Братцы! - орал во все горло солдат. - Братцы! Спасайся, кто может!
Рассветало. В желто-красном зареве над мутным туманом леса показалось темное пятно, окруженное мелкими точками. Постепенно увеличиваясь, оно плыло ближе и ближе. С шумом пролетел над нами Илья Муромец, окруженный свитой фарманов.
Разинув рты, солдаты медленно поворачивали головы, следя за уплывающими аэропланами. Орудия смолкли. Стали расходиться. Было что-то бесконечно слабое и жалкое в белых, в одном белье, босых, согнутых фигурах, ползущих в гору.