- Стойте, стойте! - кричу.
На перекрестке санки подкатились к большой луже,
- Остоложней, остоложней! - кричала девочка в белом капоре. Щечки у нее разгорелись. Глаза сверкали из-под белого капора. Она чувствовала себя во главе всей этой детворы. Но дети ее уже не слышали. Они были слишком увлечены.
- Мы не лазбилаем, - кричали зеленые рукавички, - тяни!.. Раз!..
Веревка на моих плечах совсем ослабела, санки дернулись и ударились о край водомоины. Плеск - и весь наш драгоценный груз оказался в воде.
Дети окружили санки. На несколько минут наступило молчание.
- Вот тебе и лаз! - воскликнула, разводя руками, совсем как взрослая, девочка в белом капоре.
- Чего стоите, только время тратите! - крикнул мальчик, который казался старше других. - Раз, два, три!
- Мишка! Черт! Ногу мне отдавил!
- Не беда! До свадьбы заживет!
Не успела я ухватиться за край санок, как послышался второй всплеск - и санки стали на место. Еще общее усилие, и мы вытащили санки из воды. Вторые санки перевезли через лужу с большой осторожностью.
- Дети! - сказала я. - Спасибо вам, идите теперь домой, а то заблудитесь.
- Вот еще что выдумали, - презрительно фыркнула белый капор, ухватив крошечными ручонками грубую веревку и зашагав рядом со мной, - что выдумали! Я одна каждой день в детский сад хожу!
- А я один в лавку хожу!
- А я к тетке, я знаю, где она живет!
- Мы вам дрова до места довезем, - сказал старший мальчик.
- И лазглузим, - добавил мальчик в зеленых рукавичках.
- Конечно, лазглузим, - поспешно подтвердил белый капор.
И они, играя, вывезли санки в гору до самых Никитских ворот и не хотели уходить домой, пока дрова не были разгружены и убраны в сарай. А кончив, они, сидя на дровах, с громадным аппетитом поедали мои лепешки на какаовом масле. Я смотрела на них, и давно не испытанное чувство радости наполняло мою душу. Я была счастлива, я чувствовала весну.
Тюрьма
В конце марта 1920 года я возвращалась в Москву из Ясной Поляны в скотском вагоне. Я простояла около суток в страшной давке. Ноги болели, плечи резало от тяжелого мешка с мукой, белье липло к грязному телу, и по мне ползали вши, горели глаза, и хотелось спать. Я предвкушала ванну, сон, и казалось, сил хватит ровно настолько, чтобы втащить вещи на второй этаж.
Теперь часто приходилось испытывать это чувство. Думаешь: вот-вот упадешь, силы иссякли, но напрягаешь волю, еще немного, и оказывалось, что силы есть. Нет предела терпению - все можно вынести, ко всему привыкнуть!
На дверях квартиры была печать ВЧК.
Что это могло значить?