Когда сутулая фигура Василия Алексеевича появлялась в дневные часы на улице Карла Маркса, упиравшейся в торговую площадь, прохожие с ужасным любопытством оглядывали "академика". Даже милиционер благосклонно улыбался ему.
Однажды лавочник Пикус снял у дверей лавки защитного цвета картузик, попросил зайти и спросил контрреволюционным шепотом:
- Ну, скажите, что в Москве? Как нэп? Говорят - безнадежно? Ужасное время. Мы катимся в пропасть. Я дошел до такого нервного расстройства, что по ночам кричу благим матом. Ну, очень рад познакомиться. А Надежда Ивановна вас таки заждалась.
Пикус намекнул на то, о чем говорили по городу. В провинции не любят непонятного, причиняющего беспокойство фантазии. Действительно, за каким дьяволом было Буженинову тащиться в это захолустье? Ясное дело - приехал жениться. Но тут оказывались разные "ямки-канавки": Буженинов разлетелся не на совсем свободное место, - так по крайней мере посмеивались.
В магазине у Пикуса с ним познакомился Сашок - румяный молодой человек в поддевке и плюшевом картузе, сын хлебного оптовика Жигалева. Стал расспрашивать о столице, о лекциях и кабаре, о женщинах с Кузнецкого и завел Василия Алексеевича в пивную "Ренессанс", во втором этаже, на площади.
Угощая папиросами, Сашок щурил смехом карие глаза, - плотный, смелый, со сросшимися бровями:
- Между прочим, Надежда Ивановна девушка что надо. Заносится только зря. В наше время чересчур о себе много думать не приходится. Так-то, Василий Алексеевич. Новый быт идет, как говорится. Конечно, с ее внешностью - в Москву, на сцену или машинисткой в крупный трест, - карьеру сделать можно. Но здесь...
Шевельнув бровями, Сашок бросил в рот моченую горошину, ухватил ее крепкими зубами, посмеялся.
- Да, здесь интересной девушке делать нечего - гроб... Самое благоприятное - выйдет замуж: у мужа червонцев восемь жалованья, у самой червонца три с половиной... Бесцветно... Или уж тогда, знаете, шла бы в комсомол. Что ж...
Сквозь густые ресницы он хитровато блеснул зрачками на Буженинова.
- ...Это я пойму. А то ни два ни полтора. Я вот в Англию собираюсь, между прочим, по папкиным делам. Предложил в виде шутки Надежде Ивановне попутчицей, вроде секретаря. Робеет: что скажут. Это у нас-то испугаться общественного мнения! Смехотища!
Василий Алексеевич дико глядел на собеседника: что такое он несет? За такие слова в сущности бить сейчас надо. Но Сашок, не задумываясь, перескочил на другую мысль, сыпал витиеватыми фразами:
- Одно скажу, как интеллигентному человеку: остерегайтесь Утевкина. Этот подлец на все способен. После того как Надежда Ивановна сделала ему поворот, он в экономотдел бегал, в ГПУ. Ну что ж, знаете, глупо. Не произвел полового впечатления, и он бежит на девушку с доносом. Хорошо, что там его послали к сучке. Знаете, что он про вас сказал, только что вы приехали? "Буженинова, говорит, к нам выслали в административном порядке, за некрасивые дела; но вопрос - долго ли он будет у нас на шее сидеть паразитом..." Фельетон, а не человек, этот Утевкин... Кроме шуток, без политики, - долго думаете погостить?