Неподалеку от стоянки охотники встретили несколько одичавших коз. Однако не тронули их. По привычке они избегали убивать любое животное, которое появилось в их стране вместе с белыми пришельцами: козу, осла, верблюда, буйвола, корову, овцу. Они помнили, как еще совсем недавно белые фермеры устраивали облавы и истребляли целые племена из-за одной убитой овцы. Обе стороны не могли понять друг друга. Для белого скотовода это означало грабеж, посягательство на священную частную собственность. Для черного охотника всякое существо в его охотничьем районе было законной добычей. Верх взяло право более сильного. Черные научились не трогать скот белых, но так и не поняли, почему. И так как им не удалось вникнуть в премудрость закона собственности, они так и не научились отличать козу с фермы от одичавшей бесхозной козы. И ради того, чтобы жить в мире, они ограничивались дичью, на которую охотились их прадеды: кенгуру, эму, вомбатой, опоссумами, змеями, ящерицами и птицами. Скот белых людей стал для них табу.
В это время, пригнувшись к земле, женщины шли цепью по полю. В селении остался только Джубунджава, который поддерживал огонь, и одна больная старуха, которая, даже если сегодня-завтра не умрет, должна будет остаться здесь, когда племя двинется дальше. Такова участь каждого, кто доживает до старости.
И никто, абсолютно никто не взглянул на лежащего за пределами стана Гурмалулу. Даже Руби. С исцарапанным в кровь лицом, посыпав голову пеплом, как настоящая вдова, с невидящим взором она прошла мимо него. Не взглянули на него и его дети. Джубунджава запретил им это, чтобы не пробуждать в осужденном желание жить, не продлевать его муки в борьбе со смертью.
Гурмалулу продолжал лежать на том же месте. Эти несколько дней он не ел, не пил и сейчас, истощенный и похудевший, походил на скелет. Неподвижный скелет. Даже зрачки его глаз под опущенными веками не двигались. Безучастно он ждал смеха кукабурры, чтобы оборвать последнюю нить с жизнью. А бессмертный мальчик Табала молчал. Издевается он, что ли, над ним? Или же вина его была столь велика, что ему надо было выдержать до конца и эту муку?
Гурмалулу должен был умереть. На его могилу положат лангуро, как втыкают колышки над могилами женщин. Чтобы эти вещи были у них под рукой, когда они снова вернутся на землю. В изголовье положат уголек, чтобы он смог разжечь огонь, если ему будет холодно. И дух его будет скитаться, как белый человек, до тех пор,пока не поселится в красивом камне, напоминающем формой человеческую голову. Все меняется. Когда-то, в далекие времена, животные были людьми, а люди могли превращаться в животных и ходить по небу. Луна была мужчиной, а солнце — женщиной. Во что же превратится Гурмалулу? Во что угодно — в камень, в животное, только не в чернокожего!