– Привет, милый, – говорит Роберта. – Возьми этого увальня, ладно? Я еле держу его.
Я забрал у нее Мака, а Роберта взяла сумку с провизией. Шеннон в своем непредсказуемом стиле со скоростью молнии метнулась ко мне и схватила меня за локоть.
– Понеси меня, пап. Раз несешь Мака, неси и меня.
– Пошли, пошли, – говорю. – Не могу же я тащить вас обоих.
– Папа устал, Шеннон, – говорит Роберта. – Не висни на нем, а то отшлепаю. Лучше бы похвастала своими новыми туфельками. Покажи, как ты в них танцуешь.
Шеннон отцепилась от меня, сделала пируэт и улетела шагов на двадцать вниз по тротуару. Я даже охнуть не успел. Шеннон четыре годика, но она не такая крупная, как Мак, хотя он на полтора годика младше. Спит она не больше семи часов, почти ничего не ест, зато энергии у нее на всех хватит. Только увидишь Шеннон, ее уже и след простыл. На миг она застыла и вдруг со своей обычной непредсказуемостью выпалила:
Меня зовут Сэм Басс,
В гробу видал всех вас
И клал на вас с прибором!
– Шеннон! – кричу я.
– Шеннон! – кричит Роберта. – А ну-ка домой сию же минуту! Еще одно слово, и выпорю так, что не сядешь.
Шеннон обдумывает слова Роберты. Ни черта она не боится. Я уж давно не пытаюсь подступаться к ней. Роберта тоже не знает, что с ней делать, только не признается. Темным чуланом Шеннон не проймешь. Холодный душ на нее тоже не действует. Оставить ее без еды – дохлый номер, она и так ни черта не ест. Отшлепать ее тоже дело гиблое: попробуй сперва поймать ее. Хотя, надо сказать, ей бы и хотелось, чтоб ее попробовали отшлепать. Тогда вы нападающий, а это ей только духу придает: она яростнее всего, когда на нее нападают. А драться – да ее хлебом не корми, дай постоять за себя. Последний раз, когда Роберта решила вздуть ее как следует, не Шеннон, а Роберта слегла в постель. Мало того, пока она отлеживалась, Шеннон прокралась в комнату и давай колотить ее игрушечной метлой. Едва нам с мамой и Фрэнки удалось оторвать ее от Роберты. Фрэнки удается кое-как совладать с ней, потому что она умудряется как-то выказывать ей свое презрение. У Мака другая тактика: он подкарауливает ее и, застигнув врасплох, садится на нее верхом. Но ни Роберта, ни я чего-нибудь существенного придумать не можем.
– Как тебе новая работа, милый? – спрашивает Роберта. – Трудный был денек?
– Да так себе, – отвечаю.
– А что делал?
– День напролет ползал на коленях и выковыривал штукатурку.
Роберта даже остановилась:
– Чего?
– Что слышишь. Они расширили завод, и на полу уйма штукатурки. Я ползал по полу и чем-то вроде стамески отковыривал ее.