В тот день он пришел домой поздно. Даже очень поздно, ведь он всегда работал допоздна, до тех пор, пока ему подворачивалась какая-нибудь работа. Я поспала днем, поэтому долго не ложилась.
Он приготовил мне кое-что перекусить. Сам есть не стал, сказал, что слишком устал на работе. Он собирался сразу лечь спать, но это ему не удалось: я расплакалась и потребовала, чтобы он поговорил со мной, потому что я целыми днями сижу в одиночестве. И мы немного поболтали.
Он говорил, а я присматривалась к нему и отмечала, что он скажет, а о чем промолчит. И меня снова охватило беспокойство. И страх.
Всю ночь я глаз не могла сомкнуть. Ральф не становился прежним, он все дальше и дальше уходил от меня.
К концу недели я просто места себе не находила. И собралась звонить Коссмейеру, хотя это было лишнее. Он сам ко мне приехал. Мне следовало догадаться, что так и будет. Уж он своей выгоды не упустит! Наверняка у него и документ уже готов, чтобы прибрать к рукам мое хозяйство.
Так или иначе, но не приехать он бы побоялся. Он знает, что я не меняю своего мнения. До сих пор я решительно ничего о нем не говорила, но если ему угодно поступать со мной так безобразно, то я найду способ за себя постоять.
Я всплакнула и рассказала ему про Ральфа. А он сидел и пялился на меня, как будто перед ним было какое-нибудь странное животное, а не больная, несчастная, беспомощная старуха, нуждающаяся в поддержке и утешении. А потом так и начал сыпать проклятиями.
— Косси, милый... Я столько раз просила тебя не употреблять...
— А я отвечал, что употребляю только те слова, которые ты и сама сто раз употребляла. Не хочу с тобой спорить, но до тех, пока...
— Хорошо, Косси. Будь по-твоему, милый. Я всего лишь женщина, и у меня нет таких сил, чтобы...
— Луана! Бога ради! — Он воздел руки кверху. — Значит, если я правильно понял, ты уверена, что Ральф каждый вечер встречается с этой девицей. Но не спит с ней. И это, именно это тебя беспокоит, — то, что он с ней не спит.
Я ответила, что теперь уже не уверена в этом.
— Раньше Ральф всегда был со мной откровенным. Он приходил домой и обо всем мне рассказывал.
— Так что же? — Он снова замахал руками. — Ты хочешь сказать, что тебя это устраивало? Ты собиралась и дальше играть с ним в дочки-матери?
— Да нет, конечно. Но не могла же я ему препятствовать. Это было бы нечестно, раз уж я... Ну, ты понимаешь, что я хочу сказать. А пока он не скрывал от меня...
Тут он так странно на меня посмотрел, как будто у него вдруг заболел живот. И пробормотал, что понимает, как это должно было мне нравиться. Потом мы вернулись к нашему разговору.