Казавшаяся хрупкой Кристин разворачивает пулемёт-вертушку – в дело вступает контрабас, столь нелюбимый большинством композиторов. Стволы начинают вращаться, выплёвывая дешёвую смерть для самых торопливых. Единственный недостаток таких пулемётов – перегреваются, канальи! Правда, обычно это происходит ленте, эдак, на третьей, и все мишени к тому времени уже давно превращаются в опилки, труху и корм для рыбок.
Сзади стайка пуль жалит панцирь, швыряя меня лицом в асфальт. Панцирь выдержал – иначе бы я остался с перебитым позвоночником. Стрелявший успевает только отбросить пустую обойму – Кордел повергает его наземь дуплетом из своего шотгана. Бион ещё шевелится и пытается встать, но второй дуплет пригвождает его к земле.
Перезвон серебряных колокольчиков на заднем плане, тревожный ambience – где-то за домами приближаются машины полиции. Чего у них не отнять – так это реакции.
Кто-то стреляет по Корделу. Его тоже спасает панцирь, но лицо каменеет – пуля оторвала палец. Хорошо что не большой – тогда бы пришлось прикручивать шотган к руке проволокой. Дуглас делает несколько коротких выстрелов по показавшемуся прямо за моей спиной Биону. В память навсегда впечатываются два самых неприятных в мире звука – пули, продирающейся сквозь мясо, разрывая мышечные волоконца по ходу движения, и её коллеги, прогрызающейся сквозь кости и плоть к сердцу, чьё биение внезапно останавливается с еле слышным всплеском в районе левого желудочка.
Я встаю с земли и молниеносно ухожу в переулок. Музыканты могут встать со своих мест и принимать поздравления, но я, право же, к этому равнодушен. Бодрым бегом петляю среди домов, пережидая в укромных закоулках звуки шагов, услужливо передаваемых мне имплантантом. Через несколько кварталов останавливаюсь, пытаясь хоть что-нибудь расслышать сквозь стук сердца.
Сзади приближаются шаги. Погоня. Срываюсь с места, продолжаю петлять, потом прячусь в тени. Меня не видно со стороны – в этом я уверен. Но шаги, которые позиционирует моя плата, приближаются, идут за мной безошибочно и быстро. Видимо, этот Бион так развил своё чутьё, что преследует меня по запаху. Что ж, для таких есть в запасе один трюк.
Снова петляю между домами, потом выхожу на открытую пустую улицу, освещённую редкими фонарями, иду спиной вперёд, наведя пистолет на угол, зигзагами поворачиваю, будто обхожу дома.
Как я и ожидал, преследователь не знал этого приёма и потому не успел приготовиться. Он выскочил из-за угла, думая увидеть мою близкую спину, а я оказался напротив.
Выстрел. Ещё и ещё – пока не щёлкнул пустой затвор.