— Интересно, а он тебя помнит?
— Да откуда, Лешенька? Я, правда, училась хорошо, но была серой мышкой, из библиотек не вылезала, на мальчиков не смотрела.
— Да, как была дурой, так и осталась, — пробурчал друг, но я не обиделась. Просто Горчаков всегда принимал активное участие в моей личной жизни, от всей души желая мне счастья. Мы уже давно друг на друга не обижаемся.
— Ну чего там, Лешка? — спросила я, наливая ему чай.
За много лет совместной работы мы научились понимать друг друга без слов. Общепит общепитом, а от чая Лешка никогда не откажется. Ночью его разбуди и предложи пожрать — проснется и все съест.
— Чего-чего, — промычал он с набитым ртом. — Как обычно, черепно-мозговая, причем непонятно — то ли дали по башке, то ли от падения с высоты собственного роста.
— Вскрытие покажет, — пожала я плечами.
— Да-а, покажет оно! Когда это оно что-нибудь показывало!
— Ну, это ты со зла. А личность-то установили?
— Да где уж нам уж! Это ты все в высших сферах вращаешься, а я специалист по бомжам… Я подошла к Лешке и погладила его по голове:
— Бомжи разные бывают…
Лешка хмыкнул. Он понял, что я имею в виду. Три дня назад его вызвали на падение с высоты, сказали — бомж с крыши свалился. В принципе это не редкость, бомжи лазают по крышам с целью кражи тарелок НТВ и часто срываются вниз, либо по неловкости, либо по пьяни. Бомж так бомж. Лешка приехал во двор, где лежало тело, и с недоумением оглядел кашемировое пальто, надетое на труп, галстук от Версаче, золотые часы и золотые зубы, а также битком набитый бумажник, лежавший на асфальте рядом с трупом. «Это что, по-вашему, бомж?» — осведомился он у участкового. «Ну а кто же? — удивился участковый. — Вот паспорт его, он в Питере не прописан, значит, лицо без определенного места жительства…»
Отставив чашку, Горчаков любезно предложил проводить меня, если я соберусь в течение получаса, но я отказалась. Обвинительное по разбойнику действительно надо было сдать в понедельник. Сейчас закрою за Лешкой входную дверь, посижу еще часа три, до полуночи, а потом вызову такси. Сыночек мой в лагере, никто меня дома не ждет, кроме жабы Василисы вот и надо использовать свободное время по максимуму.
Стуча по клавишам клавиатуры компьютера, я вспоминала, как взяли разбойника. Он и вправду был выпускником юрфака, красавцем и бонвиваном. Когда я заканчивала факультет, он уже год работал в прокуратуре и там тоже слыл первым парнем на деревне, его громко арестовали за получение взятки в виде ужина в ресторане. Что уж там было на самом деле, я не знаю, но в суде он получил пять лет и отбыл их от звоночка до звоночка. С юридической карьерой было покончено, а самолюбие у Рыбника било через край. Он пропал на восемь лет, похоже было, что где-то воевал, допускаю даже, что в Иностранном легионе, — три языка, французский, английский и испанский, он знал блестяще. Потом появился здесь, в Питере, и за полгода совершил пять дерзких ограблений пунктов обмена валюты, забрал в общей сложности около трехсот тысяч долларов. Эти деньги так и не нашли, хотя прочесали мы все на совесть.