— Оля… Ольга Васильевна. — Она с трудом сдерживала слезы.
— Сережа, побудь тут, пока я врача найду, — шепотом сказала я Кужерову и отправилась на поиски ординаторской, краем глаза отметив, что Кужеров подсел к Ольге Васильевне и, похоже, начал устанавливать оперативный контакт. С проходящими по делам женщинами у него это всегда прекрасно получалось.
На розыск лечащего врача моего потерпевшего я потратила больше времени, чем на то, чтобы добраться до больницы. Доктор нашелся в пустынной столовой, где он жадно поглощал какую-то баланду омерзительного вида и запаха. Лет доктору на вид было около сорока, впечатления преуспевающего человека он не производил. Я нахально прервала его трапезу, предъявив свое удостоверение, и присела рядом, не дожидаясь приглашения.
— Хотите? — Доктор качнул ложкой в баланде. — Вас тоже могут покормить.
Я максимально вежливо отказалась. Доктор быстро дохлебал свой суп и с видимым сожалением отказался от второго, с тарелкой которого маячила в окне раздачи повариха. Ложку доктор вытер обрывком рецепта и сунул в нагрудный карман.
— Ну что, вы по поводу Коростелева? — осведомился он, не трогаясь с места; наверное, надеялся, что после моего ухода все-таки наестся до отвала.
Я кивнула.
— Он в сознании?
Доктор задумчиво потеребил торчащий из кармана черенок ложки:
— Хотите допросить? В принципе, не возражаю, только когда сам проснется. Будить не надо.
— А что можете сказать про перспективы?
— А что можно сказать… Хреновые перспективы. Серьезная черепно-мозговая, ушиб головного мозга. Отшибло мозги, короче.
Я поморщилась, но справилась с собой. В конце концов, доктору, специализирующемуся на лечении бомжей, уже трудно представить, что есть и нормальные люди.
— А он общаться-то может?
— Может. — Доктор пожал плечами. — Только не помнит ни хе… Простите, ничего не помнит. Амнезия.
— Что, вообще ничего?
— Даже имя свое не помнит, — подтвердил доктор. — Так что напрасно время потратите. Такое бывает при травме головы.
— А со временем? Память восстановится?
— А со временем, — ответил доктор, передразнивая мою интонацию, — надо будет гроб заказывать. Или дом хроников. Башка — она дело тонкое.
— Напишите мне здесь, пожалуйста, что с потерпевшим можно проводить следственные действия. — Я протянула доктору запрос на прокуратурском бланке.
Он перевернул его, взял у меня шариковую ручку и расписался под врачебным разрешением на допрос.
— Спасибо. Доктор, а это вы его принимали?
— Ну.
— А вы не помните, в каком состоянии была его одежда?
Доктор нахмурился, вспоминая.
— Да вроде в нормальном. Чистая, даже кровью не запачкана.