— Есть. Медсестра.
— Ох ты, Господи! Коллега, значит?
Доктор стал отбирать препараты для дополнительных исследований, а я выглянула из секционной в коридор. Там на хлипкой скамеечке скучал Кужеров.
— Иди-ка сюда, — поманила я его, и он доверчиво вошел в секционную.
Подойдя поближе к столу, на котором возлежали сгнившие и раскуроченные при повторном вскрытии останки, он охнул:
— Господи, что это? Зачем ты меня сюда позвала?!
— Посмотри как следует, — настаивала я, заставляя его нагнуться к останкам.
— Что ты делаешь? — отбивался Кужеров. — Все, я больше не могу!
Закрыв обеими руками дыхательные пути, он выбежал из секционной. Я догнала его в коридоре. Отдышавшись, Кужеров испуганно посмотрел на меня:
— Что ж ты творишь-то? Что за дурацкие эксперименты над живыми людьми? Я тебе кролик, что ли? Я теперь два дня есть не смогу!
— Главное, чтобы ты пить не смог. Ты хорошо рассмотрел то, что там лежало? Тогда заруби себе на носу: вот во что ты мог превратиться, если бы я у тебя вчера бутылки не отобрала!
— Шутишь?! — Кужеров нервно оглянулся на двери секционной.
— Ничуть. Там отравление такой же гадостью, какая вчера была в бутылки налита. Только этого умышленно напоили, а ты добровольно хотел в себя эту отраву влить. Теперь ты понял?!
— Маша, я понял, — отвечал Кужеров, то и дело оглядываясь на дверь секционной.
— Вот то-то же! — удовлетворенно сказала я и вернулась к эксперту.
— Антиалкогольная психотерапия? — Эксперт понимающе кивнул мне. — У меня еще фотографии остались наших потерпевших, не надо? Там свежак был…
— Ему уже хватит, — сжалилась я.
В морге мы провозились допоздна, и вечером Франсуа снова повез нас в ресторан казино. Когда услужливый официант склонился над Кужеровым с вопросом, какое вино к рыбе он желал бы заказать, Кужеров дернулся и завопил:
— Нет! Пить не буду!
Франсуа даже вздрогнул, а я подумала, что для того, чтобы закрепить эффект, надо бы взять с собой фотографии разложившегося тела и показывать их Кужерову раз в неделю. Или в принудительном порядке повесить их над столом в кабинете Сереги. Еще и жене его подарю.
После ужина мы спросили у Франсуа, откуда можно позвонить в Петербург? Франсуа любезно предоставил нам телефонный аппарат в кабинете директора казино, и я набрала домашний телефон Горчакова.
— Лешка, как там дела? — заорала я, когда он снял трубку.
— Да потихоньку. — Голос Горчакова доносился как сквозь вату. — Киллер твой жив, только все еще в коме. Из городской уже три раза звонили с криками, куда ты запропастилась. У тебя же заслушивание по взяткам, ты забыла?