— Это твой клиент, говорят, накорябал. Что бы это могло значить?
Марина сначала посмеялась.
— Ну, это прикол.
— И кто над кем прикалывался? — мрачно спросила я.
— Шорохов над нами. Нет, ну ты посмотри: “сильная черепно-головная травма”! Мы же так не пишем. Это же набор слов. Так что плюнь и забудь.
— Но этот набор слов написан рукой убитого и, похоже, незадолго до того, как его убили. Мне трудно на это плюнуть.
В момент, когда страсти стали накаляться, приоткрылась дверь и в кабинет заглянул доктор Стеценко. Увидев меня, он заметно покраснел. Я опасалась, что и сама тоже залилась краской. У Юрия Юрьевича и Маренич стали такие лица, будто они сейчас закричат “горько!”. “Тьфу!” — я мысленно выругалась, и краска стала сходить с моего лица.
— Нам выйти? — деликатно спросила наконец Маренич. — Вы же долго не виделись?
— Мы сами выйдем, когда надо будет, — несколько невежливо отозвалась я, не сводя глаз с Сашки.
Он показался мне таким красивым и родным, каким не казался уже давно. Конечно, я бы с удовольствием повисла у него на шее. И, похоже, его сослуживцы бы это правильно поняли. Но первая я вешаться на него не буду. Пусть сам…
Сашка подсел к столу заведующего и без спросу налил себе кофе.
— Так, Маша! Ты мне орудие давай, — спохватилась Маренич. — А то ты мне мозги запудрила этой ерундой…
— Это не ерунда, — упорствовала я.
Из сумки я вытащила пистолет и отдала Марине в руки, показав место, где на рукояти торчал довольно ощутимый металлический шип. Марина вцепилась в пистолет и стала разглядывать его через лупу, потом подхватилась и побежала к себе за актами вскрытия и фотографиями повреждений головы. А я подсунула Сашке шороховский листочек и с надеждой на него уставилась.
Сашка отхлебнул кофе и задумчиво стал разглядывать листок.
— Кто это писал? — спросил он.
— Шорохов, которого наш киллер застрелил.
— Кстати, как он?
— Киллер-то? Говорят, жить будет. Пока с ним разговаривать нельзя.
— А ты так хочешь с ним поговорить?
— Хочу, — уверенно сказала я. — Мне есть, что ему сказать.
— А что тебе этот бред дался? — спросил Сашка, вертя в руках шороховские записи.
— Саша, у нас мотив убийства Шорохова завис. Вдруг это имеет отношение к мотиву. Да и вообще интересно, что за странные формулировки…
— Да, — согласился Сашка. — Похоже знаешь на что? На обратный перевод с иностранного языка.
— Как-как? — У меня перехватило дыхание.
— Представь, что грамотные термины сначала перевели на другой язык, ну, скажем, на английский или немецкий, а потом перевели снова на русский, но переводил человек, далекий от медицины. Вот и получилась абракадабра.