— Как у тебя с доктором, все тип-топ?
— А что это ты спрашиваешь?
— Ну раз он у тебя ночует, значит, все тип-топ?
— Гена, уж от тебя-то я не ожидала, — простонала я. — Из моей спальни что, прямая трансляция в дежурную часть РУВД?
— Извини, я не думал, что тебе неприятен мой вопрос. Ты же знаешь, мы все за тебя переживаем.
— Мне просто интересно, как быстро распространяются сплетни в милицейской среде?
— На милицейскую среду зря грешишь, — возразил Гена, продолжая водить кисточкой по стене. — Поскольку я про этот радостный факт узнал от прокуратурского следователя Горчакова.
На это я только бессильно скрипнула зубами. И мужики еще осмеливаются что-то вякать про женское пристрастие к перемыванию косточек. На себя бы посмотрели!
Хлопнула дверь, в парадную вошла молодая женщина с ребенком на руках. Она подозрительно оглядела нас, но отважно прошла мимо. От сквозняка меня с ног до головы обсыпало излишками порошка, которым Гена припудрил стену. Я машинально провела рукой по лицу и взвыла от боли, задев свою шишку. Гена на мой вой обернулся, посерьезнел, видимо, я так от боли переменилась в лице, и, бросив свой инструмент, принялся оказывать мне помощь: достав из экспертного чемодана какой-то флакончик, брызнул из него на марлечку и аккуратно протер мне лицо.
— Что это? — спросила я, проморгавшись. — Я в жабу не превращусь?
— Наоборот, — меланхолично ответил Федорчук, — как раз превратишься в принцессу.
— Спасибо, добрый волшебник, — пробормотала я, доставая из сумки пудреницу и рассматривая, в кого же я превратилась.
— Это еще что, — успокоил меня Федорчук, внимательно наблюдавший за моими ужимками перед зеркалом. — Помнишь, был случай, когда медик на берегу реки осматривал труп не первой свежести. Залез в это гнилье по локоть, а потом перчатку резиновую содрал с руки и бросил в реку, но промахнулся и попал прямо в лицо следователю. Ему было хуже, я тебя уверяю.
— Чего тут помнить, это было практически при мне.
— Но это была не ты? — Гена прищурился, всматриваясь в мое лицо, как будто пытаясь найти на нем следы трупной гнили.
— Это была я и как раз тогда превратилась в жабу.
— Да ладно, это была не ты.
— Не я, не я.
— Слушай, — Гена не мог оторвать глаз от моей шишки, — а это задержанный тебя так приложил? Ногой, что ли?
— Нет, это я стала биться головой о батарею, когда он сбежал.
— Но его же поймали?
— Поймали, и в землю закопали, и надпись написали, — пробормотала я, переворачивая страницу протокола.
— Слушай, а он правда киллер? Профи?
— Ах, Геночка, хотела бы я это знать. Он вообще не установлен у нас. Ни имени, ни фамилии.