— Со второго.
— Всего лишь? — удивился доктор. — Я так посчитал, что минимум с третьего, слишком обширные повреждения.
— Он не сгруппировался.
— Ну, возможно. Ходить он не сможет еще недели две-три, а может, и больше. Так что охрану можете снимать. — Доктор улыбнулся.
— Пусть поохраняют, хуже не будет, — заверила я его. — Как я поняла, допрашивать его можно?
— Да, вполне. Я вам нужен?
— Без нужды вас отвлекать не буду, но на всякий случай скажите, где вас искать?
— Обращайтесь, — повеселев, бросил мне доктор, — я в столовой, — и намеревался было поскакать дальше, но я остановила его.
— Доктор, а что у него с руками? Нам нужно его дактилоскопировать.
Доктор остановился.
— О-о! С руками, конечно, получше, чем с ногами, но пока не выйдет. Он, похоже, на руки приземлился. Там все расколочено, ладошки в лохмотьях.
“Ну что ж, пойду хоть полюбуюсь на клиента”, — подумала я.
В палате царила тишь, гладь и Божья благодать. Больной лежал, задрав ноги на доску, приспособленную к спинке кровати под углом, и дремал. А может, притворялся, что дремлет, наблюдая за обстановкой сквозь полуприкрытые веки. Один постовой сидел на подоконнике и курил, даже не обернувшись на звук открывающейся двери; второй, лежа на свободной кровати, просматривал журнал с голой теткой на обложке.
— Здравствуйте, — сказала я довольно агрессивно, но никто из присутствующих даже не пошевелился.
В палате было жарко, больной валялся на койке без одеяла, в трусах, ноги были загипсованы, руки перевязаны. В углу мой острый следовательский глаз зафиксировал четыре пустые бутылки из-под пива. Здорово! Хорошо, что не из-под водки.
Я подошла и присела на табуретку возле кровати больного. Он приоткрыл один глаз, посмотрел на меня и снова сделал вид, что дремлет.
Не обращая внимания на постовых, я спросила загипсованного беглеца:
— Говорить будете?
Выждав минуты три в полном безмолвии, я вытащила из сумки постановление “О привлечении „Петрова Игоря Юрьевича" к уголовной ответственности за умышленное убийство неустановленного гражданина”, прочитала его вслух с выражением, затем достала бланк протокола допроса, быстро заполнила нужные графы и сделала запись о том, что подозреваемый отказывается от дачи показаний. Поскольку обе руки допрашиваемого были забинтованы, и он не смог бы расписаться в документах, даже если бы захотел, я добавила в протокол соответствующую запись, встала и, не попрощавшись, пошла искать доктора, чтобы он тоже расписался в протоколе, удостоверив факт отказа от подписи и невозможность учинения таковой. Колоть эту забинтованную мумию именно сейчас, в этой обстановке мне совершенно не хотелось. На табуретке я оставила санкционированное прокурором постановление о его аресте.