— Слушай, а я на это внимания не обратил, — признался Кужеров. — А действительно, с кем? Может, с женой? Или с тещей Коростелева? Разговор-то, смотри, три минуты…
— Нет, — решительно возразила я. — Ни с женой, ни с тещей он разговаривать не мог. Обе как раз в это время были в больнице, я их там видела.
— Ладно, разберемся, — вздохнул Кужеров. — Может, у них в гостях кто был… Слушай дальше.
— А это еще не все? — удивилась я. Информация уже переливалась через край и пока не укладывалась в голове.
— Ха! — сказал Кужеров. — Да сейчас ты вообще опупеешь. Гена, скажи ей, а я передохну.
Я переводила глаза с Кужерова на Федорчука.
Генка с загадочным видом приосанился и начал говорить:
— Сергей мне отправил пальцы Коростелева — дактилокарту из ИЦ, я стал твою экспертизу делать по следам из парадных. Помнишь, там был след ладони на стенах?
Я кивнула; еще бы не помнить.
— Я этот след приложил добросовестно ко всем потерпевшим. — Генкина медлительность в речи начала меня слегка раздражать.
— Гена, я знаю, что ты все делаешь на совесть. Скажи, наконец, в чем дело.
Гена, как будто назло, затормозил вообще и некоторое время молчал.
— К одному из потерпевших этот след подходит.
— К кому?! — Я начала подпрыгивать на стуле.
— А ты сама не догадываешься? К Коростелеву.
— К… К Коростелеву? — Я начала заикаться. — Но… Как это может быть? Почему?..
— Маша, — тихо позвал Генка, — это еще не все. Я потом стал делать пальцы со ствола, из которого застрелили “Белоцерковского”. Так вот, и на стволе — пальцы Коростелева.
— Ничего не понимаю! — жалобно сказала я, переводя глаза с бумажек на Кужерова, а с Кужерова на Федорчука. — Гена, ты ничего не перепутал?
— Понимаешь, следы со ствола действительно не очень хорошие, но пригодные. Я их и так, и сяк примеривал, даже в главк съездил, посоветовался. Можно, конечно, сомневаться, но процентов на восемьдесят это рука Коростелева. Хочешь, вместе съездим в Управление, устроим консилиум?
— Хочу! — Я поднялась с места.
Нужно было что-то делать, иначе я могу взорваться. Как мог Коростелев убить “Белоцерковского”, если он лежал в коме и вскоре сам умер? Бред какой-то… Если считать, что на стенах в парадных следы убийцы, то получается, что Коростелев и сам себя убил тоже.
— Машка, выпить хочешь на дорожку? — Кужеров достал из-под стола начатую бутылку с красным вином. — Я тоже, как все это собрал воедино, решил что без градуса во всем этом хрен разберешься.
Я покачала головой, и Кужеров, пожав плечами, сам приложился к горлышку бутылки, после чего остановил меня, схватив за руку.