— Подожди, Маша, ты еще главного не знаешь. Коростелев умер.
— Сережа, — внятно сказала я, протискиваясь между здоровым опером Кужеровым и не менее здоровым сейфом с маркировкой какой-то дореволюционной фабрики, — меньше надо в рюмочку заглядывать. Я знаю прекрасно, что Коростелев умер.
— Ха, — ответил Кужеров и снова приложился к бутылке. — А когда он умер, по-твоему?
— Да хоть по-моему, хоть по-твоему, почти неделю назад, в больнице.
— Обломись, Машка, — грустно сказал Фужер, утирая рот тыльной стороной своей лапищи. — Коростелев Виктор Геннадьевич умер полтора года назад, отбывая наказание вот в этом учреждении. — И он картинным жестом бросил передо мной на стол справку колонии, где действительно было написано, что Коростелев Виктор Геннадьевич, такого-то года рождения, и прочие данные (которые до буковки совпадали с данными моего потерпевшего), умер в колонии, причина смерти — отравление неизвестным ядом. И подпись. И печать.
* * *
Мой порыв устроить консилиум по поводу принадлежности Коростелеву отпечатков рук на пистолете успехом в тот вечер не увенчался, потому что я в запале не смотрела на часы, а между тем рабочий день у всех нормальных людей уже давно закончился. Поэтому консилиум был устроен в кабинете у Кужерова и посвящен тому, кто есть Коростелев на самом деле.
Я, конечно, со временем поостыла насчет перепроверки выводов эксперта Федорчука; раз Гена говорит, что пальцы Коростелева, значит, так оно и есть. Мы, правда, немножко побазарили на тему последних извращений зарубежных ученых, которые ставят под сомнение достоверность идентификации личности по отпечаткам пальцев. Мол, то обстоятельство, что на земле еще не выявлено двух людей с одинаковыми отпечатками пальцев, даже однояйцевых близнецов, еще не является бесспорным доказательством индивидуальности отпечатков, А может, просто криминалистам еще не попались двое с одинаковыми отпечатками, хотя они существуют и где-то ходят по нашей планете.
— Так что, Маша, используй данные дактилоскопической экспертизы с оглядкой, — заключил Гена Федорчук. — Вдруг мы как раз наткнулись на двух людей с одинаковыми отпечатками?
Я засомневалась. А вдруг и правда? Но не стала посвящать собеседников в свои сомнения и отпарировала Гене:
— Теория верна, пока она не опровергнута. Вот метод бертильонажа — антропометрической идентификации, когда преступников обмеряли по нескольким параметрам и использовали это как личные признаки конкретного человека, — изжил себя меньше чем за двадцать лет, пока не нашлись двое заключенных с совершенно одинаковыми результатами измерений. А вот дактилоскопией следователи пользуются для идентификации личности уже больше ста лет. Так что будем исходить из достоверности дактилоскопической идентификации.