На сладкие мечты нам судьбой отведено было двадцать пять минут — ровно столько, сколько мы ехали до первого нужного нам адреса. Когда Васильков позвонил в дверь, она распахнулась молниеносно, словно нас ждали. На пороге стояла женщина неопределенного возраста, с изможденным лицом, на котором застыл немой вопрос.
Прихожая в квартире была крошечная, сразу за спиной хозяйки открывалось пространство комнаты, где на стене висел большой фотопортрет девчушки лет пятнадцати, пухленькой и улыбчивой, с вьющимися светлыми волосами. Угол портрета был затянут черной лентой.
Женщина страдальчески смотрела на нас, и Васильков наконец решился; набрав воздуха, он спросил, здесь ли живет Наташа Хворостовская.
— Наташа умерла в прошлом году, — без выражения ответила женщина. — Ее убили. А вы кто?
Я достала свое удостоверение. Хозяйка бегло взглянула на него и отвернулась.
— Тогда вы все знаете, — проговорила она. — Раз вы из прокуратуры.
— Как она погибла? — спросил Васильков, и женщина повернулась к нему.
— Вы тоже из прокуратуры?
— Я из милиции, — ответил он, доставая свое удостоверение.
— Это все равно, — прошептала женщина. Мы так и стояли перед ней, за порог она нас не пускала.
. — Мы из другого района, — объяснила я наше неведение. — Вы можете сказать, как погибла Наташа?
— Ее зарезали, — сказала женщина. И захлопнула дверь.
Постояв некоторое время на лестничной площадке, мы с Васильковым приняли единственно возможное в такой ситуации решение — съездить в местный убойный отдел. Там мы сможем узнать обстоятельства смерти Наташи Хворостовской — конечно, при условии, что она убита на территории того района, где жила. В противном случае придется рыться в сводках.
В местном убойном нас встретили без особой теплоты и просветили, что труп Хворостовской был обнаружен в прошлом году на пустыре, на окраине района. Смерть наступила от ножевого ранения в спину; на руках были повреждения — полосовидные ссадины запястий. Были и следы сексуального насилия, по которым эксперты смогли высказаться о группе крови насильника.
— А версии какие? — поинтересовался Васильков у пожилого спокойного начальника убойного отдела, и тот пожал плечами.
— А какие версии? Случайный маньяк, выследил и напал.
— А были аналогичные случаи? — встряла я, и начальник убойного снова пожал плечами.
— Нет. У нас в районе аналогичных случаев не было. Нашу местную гопоту мы всю перетрясли, клянутся, что ни при чем.
— А ее знакомые? — этот вопрос мы с Васильковым задали почти одновременно.
— Глухо.
— Когда это было? — уточнила я, доставая из сумки распечатку телефонных звонков “Александра Петрова”. Начальник убойного полез в сейф за толстым журналом, сверившись с которым, назвал мне ту же дату, когда “Петров” звонил домой Наташе. В двенадцать он позвонил ей, а труп нашли около восьми вечера.