Шофер тормознул у железнодорожного переезда – полосатый шлагбаум преграждал путь. Вдали послышался паровозный гудок, затем с грохотом и стуком колес пронесся недлинный грузовой состав. На его платформах стояли новенькие зачехленные танки «Т-90» и лежали длинные туловища межконтинентальных ракет.
– Наши, – с гордостью сказал шофер. – Свердловские! Вагай закурил и сказал шоферу негромко, сквозь зубы:
– Ты вот что… Вечером сходишь в клуб «Память». Скажешь, чтоб готовились…
7. Вашингтон, военный аэропорт в Мерилэнде. 17.00 по вашингтонскому времени (24.00 по московскому).
Через 2 часа 18 минут после взлета в Брюсселе «F-121», обогнав солнце, вернул Майкла в тот вечер, который он покинул в России. Обжигающий вашингтонский закат слепил глаза, когда самолет приземлился и подрулил к новенькому «Боингу» с огромным гербом США на фюзеляже. Между трапом этого правительственного «Боинга» и замершим «F-121» стоял лимузин. Майкл хотел стащить с головы шлем скафандра, но пилот приказал: «Не снимайте! Прыгайте так!» В скафандре и шлеме Майкл спрыгнул на раскаленный асфальт летного поля, и лимузин оказался прямо перед ним – уже с открытой дверцей. Даже если где-нибудь за милю отсюда какой-нибудь охотник-журналист нацелил на этот «Боинг» свою фото– или кинокамеру – что он увидит? Какого-то летчика в высотном скафандре и закрытом шлеме. «Господи, – думал меж тем Майкл, поднимаясь по трапу „Боинга“. – Неужели опять лететь?»
– Сюда, пожалуйста… – стюард ввел его в самолет, показал где снять скафандр, а затем повел в глубь салона, открыл дверь.
– Господин Президент, – доложил он. – Доктор Майкл Доввей.
Президент сидел в глубине салона за письменным столом и оказался точно таким, каким Майкл десятки раз видел его по телевизору. Это даже разочаровывало. Он встал и через стол протянул Майклу руку:
– Рад вас видеть, Майкл. Как вам понравился полет? Что будете пить?…
А через минуту перешел к делу:
– Как себя чувствует мистер Горячев? Когда он выйдет из больницы?
– Сэр, я не знаю, как решат русские врачи, но у нас его бы выписали через три дня. Я был у него сегодня утром – он уже в порядке.
– Вас пускают к нему каждый день?
– Да, мистер Президент.
– Кто-нибудь еще присутствует при ваших визитах к нему?
– Конечно, мистер Президент.
– Кто?
– Чаще всего – доктор Зинаида Талица, это его лечащий врач, мистер Президент.
– Можете не говорить мне каждый раз «мистер Президент», Майкл. Мне жаль, что нам пришлось вызвать вас из Москвы таким спешным и не очень комфортабельным образом. Но я оказался прав в своих предположениях: у нас есть только вот эти три дня на кое-какую работу, которую я хочу вам доверить. Можете ли вы остаться с Горячевым один-на-один?