Джоанна чувствовала, что теряется. Будучи хорошим воином, она хранила верность клану, хотя некоторые Нефритовые соколы вызывали у нее чувство глубокого отвращения. Однако Джоанна нутром чувствовала, что и те клановцы, кого она ненавидит, имеют право жить, потому что они тоже приносят пользу. Раньше у Джоанны все было разложено по полочкам, все выглядело ясным и понятным. Теперь же, о чем бы она ни подумала, все вызывало сомнения и вопросы. Джоанна словно очутилась в другом измерении, где молодые воины превращались в стариков, а Клан Волка засылал во все концы шпионов, где темными ночами из ничего вдруг возникали странные корабли, а элементалы могли переодеться в кого угодно. Джоанна понимала, что расставить все по местам можно только в одном случае: если найти между этими событиями какую-то связь, пусть непонятный, но все-таки порядок. Иногда Джоанне очень хотелось уехать отсюда, но куда? На Судеты, к Рэвиллу Прайду? Или за назначением в няньки? Нет, это тоже не выход, и Джоанна продолжала ломать голову над разгадкой цепи событий на планете Догг.
В конце концов, при небогатом выборе ничего другого не оставалось. Джоанна прокручивала в уме множество различных комбинаций, самой заманчивой из которых являлся захват черного шаттла. В принципе это не так уж невозможно. Достаточно пробраться на борт, и Джоанна могла бы взлететь и отправиться туда, где заслуженному воину нашлось бы место в строю. В такие минуты сердце у нее сладко ныло, но это прекрасное состояние быстро улетучивалось. Она вспоминала, что может только поднять шаттл в воздух, но не может пилотировать его. Правда, для смелого воина это выглядело таким пустяком...
Холодными вечерами подразделение ветеранов впадало в состояние временного анабиоза. Некоторые воины располагались вокруг костра и молча сидели, глядя на огонь. Иногда кто-нибудь бесцветным голосом рассказывал о битвах, и со стороны казалось, что он тихо бредит. Монотонно текло повествование о сокрушительных набегах и жарких битвах времен, предшествующих вторжению кланов во Внутреннюю Сферу. Слышались названия боевых роботов, давно превратившихся в груду металлолома.
Другие воины неподвижно лежали, завернувшись в одеяла или в дырявые, полуистлевшие шкуры. Джоанна всматривалась в пустые, ничего не выражающие лица воинов и внутренне содрогалась. Никогда и нигде она не видела такой атмосферы полной апатии и безразличия. Среди ветеранов выделялся один, который привлек внимание Джоанны. Это был очень старый воин с протезом вместо левой половины лица. Когда-то он успел глотнуть славы, но с того момента прошло уже много лет. Он всегда молчал, казалось, что он ничего не видит и не чувствует. Остальные смеялись над ним. Говорили, что Питера можно заставить двигаться только в одном случае: если дать ему оружие. Старик не обращал на обидчиков никакого внимания, он молча смотрел на пламя костра.