Наверное, я могла бы пробиться через его руки, но я не пыталась.
– Ага, – наконец ответил он, – я шел за тобой по пятам. По тому, как он это сказал, и по этим «пятам» я поняла, что Он опять дразнит меня и что от него ничего не добьешься.
– Ты вообще кто? – снова спросила я. И хотя это не было важно сейчас, но, наверное, это было важно вообще.
– Ты лучше спроси чей?
– Чей? – я воспользовалась его советом.
– Твой, – сказал он, и хотя я почувствовала наигранность в ответе, почему-то поверила.
– Откуда ты это знаешь?
– Это знаю не только я. – Я вдруг поняла, что его лицо стало ближе к моему. – Ты тоже знаешь это. Тебе нравилось смотреть, как я целовал ее, там, в кинотеатре? – вдруг спросил он. Его руки сгибались в локтях, медленно приближая лицо.
Я промолчала.
– Ты ведь хотела быть на ее месте? Я опять ничего не ответила.
– Ты сейчас на ее месте.
Он выдержал паузу, еще больше придвинувшись ко мне, как будто не мог приближаться и говорить одновременно. И действительно, лицо девушки из кинотеатра со смятыми, развороченными губами мелькнуло передо мной, а ее сломанное дыхание как будто проникло в меня, словно я услышала его изнутри. Его лицо находилось теперь уже в сантиметрах от моего.
– …Но никто никогда не будет на твоем месте, – осторожно сказал он. Осторожно, потому что был уже очень близко.
Потом я услышала его запах, и он мне подошел, я вобрала его поглубже, и какой-то центр в моем мозгу, отвечающий за реальность, отключился, и ничего не оказалось взамен, только пустота, и я падала в нее, кружась и немея.
Когда я вернулась, он все так же был рядом, слишком рядом, и спину ломило в пояснице, так сильно она вдавилась в ствол дерева. Мои руки почему-то оплетали его шею и прижимали к себе, и, когда я поняла это, я расслабила их, а потом и вовсе сняла с его плеч
– Ты лучше, – сказал он. Лицо его не изменилось, все та же шальная улыбка.
– Лучше, чем кто? – Я уже могла говорить, хотя слова рождались, я слышала это, неполноценными, хриплыми.
– Просто лучше. Без сравнений. – Голос его сейчас казался добрым и ласкающим, как губы.
– Ты ненормальный? – наконец-то поняла я, смотря в его слишком оголенные, слишком лучистые глаза.
Он кивнул, но неуверенно как-то, даже пожал плечами.
– Наверное. Но если да, то не клинически.
– Это утешает. – Я уже приходила в себя.
– Тебя как зовут? – спросил он.
– Жаклин, – ответила я и ждала, когда он назовет свое имя, но он не назвал.
– Джеки, значит, я буду тебя звать Джеки, – сказал он вместо этого, и я вдруг почувствовала свободу, свободу пространства, хотя она мне теперь вовсе была не нужна. Руки его уже не ограждали меня, ни слева, ни справа, и только заметив это, я поняла, что он отстранился.