Солнце краем вползло в комнату. Это значило, что наступил вечер. За перегородкой затрещала кровать -- громадный человек проснулся, трубно вздыхал, сопел, потом сказал: "Ай-вай-вай..." -- снова затрещала кровать, протопали тяжелые ноги, ударила дверь, ушел. Теперь, когда я лежал в полной тишине и одиночестве, я понял, что безобразное орание из-за денег -вовсе не из-за денег. Все-таки я надеялся на известие. Я -- не они. Молчание неестественно, даже если все кончено, потому что когда человек звонит вдруг на рассвете и говорит, что болен, пускай даже чужой человек, бывший родственник, надо быть уж совсем скотами, чтобы тупо молчать девять дней. Впрочем, Кирка пригрозил как-то: "Ладно, вот убегу из дома, а тебя хватит инфаркт. Потому что я могу жить без тебя, а ты без меня -- не можешь". Поганец, сказал правду. Там что-то отлучилось. Черт с ними, позвоню и узнаю.
Я ходил по комнате, бормоча: "В доме помешанного не говорят о жировке, в доме повешенного..." Стало легче оттого, что принял решение. Вдруг пришла Валя. Совсем забыл, что она должна принести лекарство. Я сел на кровать, к столу, она измерила давление. Немного повысилось: сто пятьдесят на сто. Ага, "кондратий" все ближе. Вот что значит поволноваться.
-- Вы работали сегодня? -- спросила Валя. -
Бездельничал. -- А выходили из дома? Гуляли? -- Немного.
Валя морщила лоб, глядела на меня с напряжением и, как видно, собирая воедино все свои небольшие познания о гипертонии и сердечных болезнях. Она была не в халате, а в белой нарядной кофточке и в синих нейлоновых брюках, плотно облегающих. Наверное, здорово жарко в этих брюках. Но зато выглядело элегантно. Я заметил, что и прическа не та, что утром.
-- Вы куда-то собрались? -- спросил я.-- В кино? -- Нет, я сегодня дома буду.
Она сидела, положив одну синюю ногу на другую, и у меня не было никакого желания притронуться к ее коленям или взять за руку, как было утром. Резерпин она положила на стол, аппарат спрятала, но почему-то не уходила. Я не знал, чего мне хотелось: чтобы она ушла или осталась. Разговаривать было вроде не о чем. Она молчала, я тоже молчал. Игра в молчанку была как раз ей по возрасту. Я думал: сегодня позвонить уже не удастся, почта до пяти. Завтра с утра. Никаких разговоров. Просто узнать: все здоровы? Прекрасно. Повесить трубку. Всего этого уже не существует в моей жизни, но должен быть порядок.
-- Да...-- сказал я после молчания.-- Между прочим, знаете что, Валя? Я видел вашего кавалера. -- Какого это кавалера?
-- Ну, этого маленького. Который ночью приходил с конфетами.