Когда мага замуровывали, и он, и его действия в городе вызывали ужас и отвращение, так что никто не прибежал под окно просить запрещенных бургомистром знаний. А, может, и прибежал, да купол не пустил - кто знает?
Узник не опасался, что сойдет с ума - с чего ему сойти? Маг! Кто раз попробовал, тот не утонет. Тому повешену быть, четвертовану быть, на столбах воронье кормить... Такова была плата за знание; и маг знал, с чем играет. Текло время, пенились волны реки, которая для мага не была Великой. Шумел лес - просто лес, с маленькой буквы, маг леса не боялся и не считал его силой. С моря приходили теплые ветры, с леса - дожди; потом перестали; маг не обратил внимания. Башня ветшала, выкрашивался известняк внешних стен, прогнивали половицы, перила валились кусками, пропадал интерес к книгам, свету, времени года. Запах сырости всплывал из подвалов. Проходя по комнатам и залам маг чисто машинально взмахивал рукой, бормотал заклятие, время превращалось в шелк, дерево, камень. Кресла и портьеры вновь блестели как новые, шаги гасли на лестнице, трещали сверчки, тени от свечей вытягивались в окна, ветер трепал гобелены, в трещины карнизов набивалась земля и тонкая зеленая трава топорщилась из водостоков.
И все ближе к башне придвигались предместья. И настал день, когда кольцо стен поглотило башню, но никто, конечно же, не поселился впритык, так и образовалась Площадь Сумасшедшего Мага - между башней и стеной; а что пространство внутри кольца укреплений обходилось недешево, то именно на этом незастроенном пятачке и сделали ворота, и на север, в зеленый ревущий океан через эту площадь потянулись караван за караваном.
Отцы, купцы, храбрецы, подлецы.
На крепких дубовых лавках вокруг добротных столов с серебрянной посудой, вкусной едой и забористым питьем восседали люди разной толщины и неравного звания. Отцы города - бургомистр Дебелий, казначей Коренаст, тысячник войска Хауберк Шрам, прозываемый чернью Рваная Задница, а рядом - с бургомистром письмоводитель, правая рука, посвященный почти что совсем во все хитрости Флопп Девайс, рядом с Коренастом грустный счетовод Иза Слотт, рядом с Хауберком... симпатичная зеленоволосая девушка, которая, нимало не смущаясь, назвалась любовницей и заявила, что глупа, как пробковое дерево, что неразговорчива от рождения (в зале шквал кривых ухмылок в рукава), что пришла сюда только из ревности, поскольку не поверила Шраму и решила, что он идет к другой, но решила остаться, сооблазненная едой и приличным вином, которое только в таких домах теперь и попробуешь. (смех) Тут Шрам что-то прошептал ей на ухо, и она мгновенно сделалась такой холодной и серьезной, что все подумали, будто на самом деле она шпионка тысячника или начальника внутригородской стражи - самого начальника в лицо знал только бургомистр, но он молчал, хорошо понимая, сколь ценна такая тайна. Так или иначе, никто не усомнился в ее праве присутствовать.