Сцена тридцатая
Вокруг был свет. Свет - и ничего более. За его золотой пеленой растаял мир, остались непрочные очертания, даже не наполненные цветом, и те плыли, качались.
Андрей Федорович и ангел-хранитель стояли рядом, опустив глаза перед потоком теплого света.
Ангел же глядел на босые и грязные свои ступни.
Призыв прозвучал - это было пение серебряных труб. Ангел попытался воспарить - но ослабевшие крылья опали.
АНГЕЛ-ХРАНИТЕЛЬ РАБА АНДРЕЯ. Не могу, Господи!
И тут же луч света показал ему собрата Ангел-хранитель рабы Божьей Ксении стоял напротив, горестный и жалкий. Он опустил белые, безупречной чистоты руки и крылья, имея такой вид, словно его окатили водой из целой бочки.
Следующим, что передала серебряная музыка, был приказ.
Оперение, словно нарисованное, стекло с крыльев одного ангела - и как будто белый огонь вспыхнул у ног другого. Этот огонь сжег грязь и взлетел по прозрачному остову его крыльев, расцветая и пушась, застывая на лету. Напоследок вздыбился над плечами и замер радостный, исполнивший веление.
Андрей Федорович повернулся к своему спутнику - и все понял.
Он стащил с головы треуголку, кинул наземь. Расстегнул и сбросил кафтан, упавший и обратившийся в кучку грязи. Вышел из растоптанных башмаков...
АНДРЕЙ ФЕДОРОВИЧ. Не надо мне этого более. Тесно душе! ..
АНГЕЛ-ХРАНИТЕЛЬ РАБА АНДРЕЯ. Тесно душе в оковах былой любви. Есть любовь иная, найдешь в себе силы, чтобы следовать за ней, - то прекрасно, а если силы иссякли - не будет ни единого упрека, потому что не вечного и высокомерного от ощущения этой вечности искупления грехов ждет Бог от души, а бытия в любви. Ведь и в унижении можно превознестись над прочими людьми, придумав себе предельное унижение, и в скорби, и в тоске...
АНДРЕЙ ФЕДОРОВИЧ. Но нас простили?
АНГЕЛ-ХРАНИТЕЛЬ РАБА АНДРЕЯ. Слушай, слушай...
Серебряные трубы пели почти человеческими голосами, и уже не Андрей Федорович - Ксения, как той страшной ночью, закричала отчаянно и радостно:
КСЕНИЯ. Да, да, да! Да! Да!
АНГЕЛ-ХРАНИТЕЛЬ РАБА АНДРЕЯ. В чем к людям-то вернешься?
КСЕНИЯ. В зеленом и красном. Меня все в зеленом и красном знают.
АНГЕЛ-ХРАНИТЕЛЬ РАБА АНДРЕЯ. Тебя о многом просить станут. На помощь будут звать.
КСЕНИЯ. Я - кто? Я еле на путь выбилась... Христа просить надо, Богородицу...
АНГЕЛ-ХРАНИТЕЛЬ РАБА АНДРЕЯ. Ты будь теми устами, которыми все они просят Христа и Богородицу. Такое тебе послушание на этой земле. И прости, коли что не так...
КСЕНИЯ. Ты прости...
Между ними было огромное пространство, но протянутые руки сомкнули их обоих воедино объятием...