ПЕТРОВ. Аксюша мне про то не сказывала.
АНЕТА. А я для них, для наших, - пропащая душа. Батюшка меня один растил, матери я и не помню. Он все при своей Матвеевской церкви, я целыми днями на улице. Как мне тринадцать исполнилось - забеспокоился, не пошла бы без присмотра по дурной дорожке. И удалось ему устроить меня в школу господина Ландэ, что на Миллионной улице. Там меня и выучили танцам и пению. А они, у себя на Петербургской стороне, тут же меня в гулящие девки и определили. Будто бы нельзя на театре играть и себя блюсти!
Сев на кушетку, Анета так расправила юбку, что заняла все место. А полковнику Петрову указала на кресло. Он ощутил внезапную слабость и сел.
ПЕТРОВ. Анета, голубушка, нельзя ли брусничной воды?
АНЕТА. Я велю Дуне оршаду подать. А что? Уж так неможется?
ПЕТРОВ. Нет, просто пить охота.
АНЕТА. Да ты в лице переменился, батюшка мой! Дуня! Дуня!
Дуня, надо полагать, подслушивала у двери и тут же появилась.
ДУНЯ. Что, барыня?
АНЕТА. Дуня, помнишь - тебя лихорадило? Я тебе травки заваривала? У тебя не осталось?
ДУНЯ. А погляжу!
Она выскочила.
ПЕТРОВ. Что там граф толковал про поветрие? Поветрие же где-то подхватить надобро, а я все во дворце или дома, во дворце или дома...
АНЕТА. Дуня, Дуня, воды вскипяти!
ПЕТРОВ. Как у тебя жарко, голубушка Анета, мне лицо словно огнем опалило...
И откинулся на спинку креслица, голова свесилась набок. Тут же вошла Дуня с подносом, на котором стоял кувшин оршада и стаканы.
ДУНЯ. Ахти мне, сознания лишился...
АНЕТА. Господи Боже мой, да что ж это за напасть?! Дура Лизка, заварила кашу, мне расхлебывать!
Хлопая по щекам, она пыталась привести гостя в чувство.
ДУНЯ. Ох, барыня, это поветрие такое гуляет! У соседей, у Шварцев, ребеночек так-то за сутки сгорел. Да не жмитесь вы к нему! Неровен час, подцепите заразу!
АНЕТА. Так то - ребеночек...
Вняв гласу рассудка она отошла. И обе, хозяйка и горничная, от страха прижавшись друг к дружке, издали смотрели на полковника Петрова, уже не зная, что предпринять.
ПЕТРОВ. Аксюша...
ДУНЯ. Что это он?
АНЕТА. Жену зовет... Дуня, как же нам с ним быть?
ДУНЯ. Погодите, барыня, настой сделаю, напоим. Придет в себя, по лестнице сведем, извозчика кликнем и домой отправим. Больно он вам тут нужен! А извозчику скажем - напился барин в стельку, чтобы не испугался.
АНЕТА. Не может же быть, чтобы он умер! Не может быть, Господи, не может этого быть! Дура Лизка, нашла время проказы затевать!
ДУНЯ. Вон у Шварцев ребеночек помер. Шварцша все думала - травками отпоит, и за доктором не послала.