Заночевать решили в рыбацком поселке, расположенном недалеко от места сражения за высокой грядой зубчатых скал.
Пройдя узкое каменистое ущелье, клефты увидали несколько десятков полуразвалившихся, похожих на башни домиков, разбросанных по склонам живописной долины. Над ними на крутом холме, словно величественные призраки седой старины, возвышались ионические колонны античного храма. Эти древние колонны из потемневшего от времени мрамора напомнили Райкосу о том, что когда-то здесь была колыбель человеческой культуры - гордая, мудрая, могучая Эллада.
Издали рыбацкий поселок казался заброшенным, но стоило лишь приблизиться отряду, как он ожил. Кривые, горбатые, узенькие улицы до отказа заполнили женщины, девушки, старики, дети. Они восторженно приветствовали повстанцев, своих мужественных защитников и спасителей ведь османские поработители поголовно истребляли все население завоеванных ими городов и сел. Радость жителей, которых спас от этой участи отряд клефтов, разгромивший у них на глазах десант султанской орды, была действительно огромной. Восторженные крики заглушали даже глуховатые раскаты ритмичных ударов симандры*. В этой симфонии человеческих голосов слышалась искренняя радость, изъявление благодарности воинам-победителям.
_______________
* С и м а н д р а - деревянный колокол с железным языком. Он
заменял в Греции медные колокола - захватчики запрещали бить в набат,
боясь призыва к восстанию.
К клефтам подбежали нарядно одетые женщины и девушки и увенчали их головы гирляндами ароматных горных цветов.
Жители повели клефтов на площадь, где возле старинного четырехугольного каменного здания - приходской церкви - стояли столы со снедью и бутылями виноградного вина. Большинство населения Греции, истощенной многолетней войной и грабежами захватчиков, часто голодало; жители поселка тоже испытывали нехватку в продуктах питания, но для клефтов они не жалели ничего и выставили на столы все, что приберегли в дальних кладовых и закромах. Жареное мясо, вяленая рыба, овощи и фрукты все самое лучшее...
По старинному обычаю, начало трапезы благословил седобородый старец в рясе. В одной руке он держал похожий на булаву увесистый медный крест, а в другой - короткое древко пестрого флага. Этот пастырь, не то священник, не то монах, которого называли калугером, был еще и вооружен - опоясан отточенной саблей без ножен и больше походил на корсара, нежели на служителя бога. Одетый в рясу и ветхий шерстяной плащ с опущенным капюшоном, сквозь рваные дыры которого поблескивали пластинки панцыря, он широким взмахом огромного креста-булавы осенил присутствующих и произнес густым басом на древнегреческом языке несколько слов молитвы, непонятных, наверное, и для него самого, смочил лепешку из ячневой муки в крепком вине, разломал ее и протянул кусок капитану Райкосу. Калугер показал, как поступить с куском лепешки, - под взглядами участников трапезы он стал медленно ее жевать. Райкос понял, что это местный обычай, и последовал его примеру. В воцарившемся молчании он медленно и степенно пережевывал угощение, и лишь когда с ним было, наконец, покончено, зазвучали смех и тосты. Грянула вольная песня, сочиненная национальным поэтом Ригасом Велестинлисом, его знаменитый "Военный гимн".