Так, что дальше?! Энджи мгновенно проснулся, тоже услышав странный разговор, и тревожно посмотрел на меня. Я же на всякий случай незаметно проверил, легко ли достается клинок из ножен. Любитель лошадей, наконец, отклеился от стойки и решительно направился к нам, без приглашения уселся за стол, уставился на меня безумными глазами и спросил:
— Твой конь?
— Мой, — ответил я спокойно, почти равнодушно.
— Продай!
Энджи едва не подавился пирожком, а я сумел сохранить высокомерно-невозмутимое выражение лица, хотя внутренне обомлел от этого предложения.
— Не продается.
— Хочешь пятьсот?!.. Нет, тысячу?
— Милейший, я же сказал, жеребец не продается.
— Полторы! Полторы тысячи!
А забавно было бы согласиться. Нет, Буллфер убьет меня, если узнает, что я хотел продать его всего за полторы тысячи. Он хоть и бывший Хозяин, но стоит дороже.
— Я сказал — нет.
Любитель лошадей побагровел и заорал, выкатив глаза:
— Да за эти деньги ты сможешь купить себе десяток лошадей!
— А мне нравится этот.
— Зачем он тебе?! Ты же его за год заездишь! Тебе что деревенская кляча, что скаковой жеребец! Хоть бы подковал его, олух! Или денег на новые подковы нет?!
Я представил себе, как этот несчастный ведет Буллфера в кузницу и вылетает оттуда с новенькими подковами на заду.
— Ну что, согласен? Берешь деньги? — заметив на моем лице улыбку, с надеждой спросил покупатель.
— Нет, жеребец не продается. Ни за полторы тысячи, ни за десять.
Лошадник презрительно плюнул, обозвал меня длинным, замысловатым ругательством и выскочил из таверны. Энджи улыбнулся:
— А я уже подумал, что ты не удержишься и продашь ему Буллфера.
— Была у меня такая мысль.
Ангелок рассмеялся, а потом зевнул и потер глаза.
— Гэл, я что-то устал…
— Понятно, ваша светлость. Сейчас провожу вас отдыхать. Комната наша оказалась просторной, теплой, чистой, с двумя кроватями, окном, закрытым ставнями и большим камином. Энджи добрался до своей постели, забился под одеяло, блаженно вздохнул, сладко зевнул и пробормотал сонным голосом:
— Гэл, ты, пожалуйста, сходи к Буллферу. Может быть, ему холодно или он голодный…
— Ладно, — пообещал я, поворачивая фитиль в лампе. Схожу.
В комнате стало темно, и отсветы камина разрисовали стены багровыми полосами. Почти как у нас… Я вдруг затосковал по дому, по всем нашим длинным переходам, высоким залам, по своей уютной комнатке… даже по бесам. Как они там? Подневольный ведь народ, какой Хозяин будет, такому и служат. Эх! Не снимая сапог, я завалился на кровать и потянулся. Хорошо! В темноте чуть слышно потрескивало пламя, и тихонько посапывал ангельский мальчишка. Меня тоже потянуло в сон, хотя планы на этот вечер были грандиозные, служаночка-то весьма многообещающе на меня поглядывала. Не рассчитал я с едой и слегка объелся…