К. С. Аксаков, давая в "Русской беседе" "Обозрение современной литературы", в духе своих славянофильских взглядов сопоставляет "Рудина", в котором "выставлен человек замечательный: с умом сильным, интересом высоким, но отвлеченный и путающийся в жизни", и "Фауста", где Тургенев "противополагает дрянности человеческой уже не только простую цельную естественную природу души, но цельность духовного начала, нравственную истину, вечную и крепкую, - опору, прибежище и силу человека" ("Русская беседа", 1857, т. I, кн. 5, отд. "Обозрения", стр. 22).
С. С. Дудышкин в рецензии на "Повести и рассказы" И. С. Тургенева, опубликованной в "Отечественных записках", критикуя основного героя ранних произведений Тургенева, "лишнего человека", противопоставляет ему "благородного человека, который трудится изо дня в день без громких фраз", и трактует в свете этих благонамеренных либеральных идеалов "Фауста" Тургенева. Дудышкин осуждает героя повести, нарушившего "покой одной прекрасной женщины, Ельцовой, тем, что развил ее умственный горизонт, вдохнул в нее страсть, из которой ей не было исхода. Одна смерть была необходима, и потому Ельцова умерла. Она исполнила свой _долг_" (03, 1857, э 1, отдел II, стр. 23). И далее Дудышкин, перефразируя заключительные слова повести о долге и отречении, рассматривает их как ключ к новому этапу творчества Тургенева, когда писатель обретет "идеал", гармонирующий с окружающей его обстановкой, и для его героев наступит "пора деятельности, труда" (там же, стр. 25).
Против этих идей Дудышкина, тенденциозно перетолковывавшего произведения Тургенева, выступил Н. Г. Чернышевский в "Заметках о журналах" (С, 1857, э 2) (см. наст, изд., т. VI, стр. 518). Однако ни Чернышевский, ни Добролюбов не могли солидаризироваться и с Тургеневым, противопоставившим долг и личное счастье. Это противоречило этической системе революционных демократов, теории "разумного эгоизма", по которой долг определяется внутренним влечением, а основным источником деятельности развитой личности является разумно понятый "эгоизм".
И в 1858 г. в статье "Николай Владимирович Станкевич" Добролюбов на страницах "Современника" (э 4), не называя Тургенева по имени, вступил с ним в полемику. "Не так давно, - пишет Добролюбов, - один из наших даровитейших писателей высказал прямо этот взгляд, сказавши, что цель жизни не есть наслаждение, а, напротив, есть вечный труд, вечная жертва, что мы должны постоянно принуждать себя, противодействуя своим желаниям, вследствие требований нравственного долга. В этом взгляде есть сторона очень похвальная, именно - уважение к требованиям нравственного долга , с другой стороны, взгляд этот крайне печален потому, что потребности человеческой природы он прямо признает противными требованиям долга..." (Добролюбов, т. III, стр. 67).