- Ладно, валяй!
- Сударыня! Прошу внимания! Не отвлекайтесь. Итак, какого пола ребенок?
- Женского, ваша честь!
- Гм! Женского. Хорошо, очень хорошо. Возраст?
- Седьмой пошел, ваша честь!
- Гм, мала, слаба - две мили. Потом устанет. Ляжет, уснет. Мы найдем ее на расстоянии двух миль или менее того. Зубы?
- Пять, ваша честь! И один вылезает.
- Хорошо, очень хорошо! Очень, очень, хорошо!.. (Да, ребята, уж он-то найдет улики и увидит их там, где другой пройдет мимо, не обратив на них никакого внимания...) В чулках? В башмаках?
- Да, ваша честь! И в том и в другом.
- Чулки нитяные, башмаки сафьяновые?
- Башмачки юфтевые.
- Гм! Юфть! Это осложняет дело... Ну, ничего, справимся. Вероисповедание?
- Католичка, ваша честь!
- Отлично. Прошу оторвать лоскут от ее одеяла. Благодарю. Полушерсть заграничного производства. Отлично. Теперь кусочек от ее платья. Благодарю. Ситец. Поношенный. Превосходная улика. Превосходная! Теперь, будьте любезны, соберите мне немножко мусору с пола. Спасибо, большое спасибо! О! Превосходно! Превосходно!.. Теперь мы, кажется, знаем, в чем дело...
И вот, друзья мои, у него уже есть все необходимые улики, и больше ему ничегошеньки не надо. И потом, как вы думаете, что делает Выдающаяся Личность? Он раскладывает на столе все эти кусочки материи и мусор, кладет на стол локти, склоняется над ним, укладывает все вещицы ровно в ряд, изучает их, тихо шепчет: "Женского пола", перекладывает их по-другому, шепчет: "Шесть лет", снова перекладывает их и так и сяк и опять шепчет: "Пять зубов... один выходит... католичка... нитяные... ситец... юфть... будь она проклята, эта юфть!" Потом выпрямляется, устремляет взор в небеса, запускает обе пятерни в волосы и все ерошит их, ерошит, бормоча: "Будь проклята эта юфть!" Потом он встает из-за стола, хмурит лоб и начинает пересчитывать все свои улики по пальцам и... застревает на безымянном. Но лишь на один миг! Потом лицо его озаряется, будто дом во время пожара, он расправляет плечи и во всем своем величии обращается к собравшимся: "Пусть двое возьмут фонарь и сходят к индейцу Билли за ребенком. Остальные - по домам. Спокойной ночи, сударыня! Спокойной ночи, джентльмены!" И он кланяется, величественный, как Маттерхорн{46}, и уходит в трактир. Вот каков его стиль работы. Единственный в своем роде, научный, глубокомысленный: четверть часа - и дело в шляпе. И не надо всей толпой полтора часа шататься в диких зарослях, верьте моему слову.
- Черт подери! Вот это здорово! - воскликнул Хэм Сандвич. - Фергюсон! Ты же все это разыграл как по нотам! Ни в одной книге его так точно не описали! Да я будто все своими глазами видел! А вы?